— Э-э-э… Я это… — Дмитрий вдруг понял, что хоть он и поел только что в кафе, но с удовольствием попробовал бы блин, который протягивал ему лоточник. — Я это… сыт… Сыт я… Денег нету! — зло добавил он, чем, как обухом, остановил кинувшегося было за ним парнишку.
Лоточник некоторое время недоуменно смотрел вслед удалявшемуся Дмитрию, но несущаяся мимо повозка на санном ходу отсекла его, и вскоре Дмитрий вновь услышал у себя за спиной зазывное: «Блинцы!»
Глава одиннадцатая
Первое знакомство
1787 год. Курск
В своем нынешнем капитанском чине Резанов вполне мог бы поставить в почетный караул любого другого из своей роты измайловских лейб-гвардейцев. Но Державин попросил его самого занять сегодня этот важный пост. Неожиданное прибытие Безбородко взбудоражило двор, и придворный поэт, пользуясь положением своего крестника, надеялся его ушами услышать новости первым. Отказать другу отца, да и своему покровителю Николя не посмел. И вот теперь он стоял за спиной императрицы с щеками, не менее пунцовыми, чем драпировка приемной залы курского генерал-губернатора.
То ли Екатерина была сегодня в плохом настроении, то ли по какой другой причине, не ведомой Резанову, но, войдя в залу, императрица даже не взглянула в его сторону.
«Как будто я мебель какая!» — сетовал Николя.
Но служба есть служба, к тому же он дал слово Державину. Поэтому капитан Резанов, стиснув зубы, решил стоически вынести все превратности судьбы, которые, словно нарочно, выстраивала на его пути капризница Фортуна.
Французский посланник демонстративно поерзал в кресле. Екатерина отложила в сторону письмо, которое писала, и посмотрела на циферблат часов.
— Начнем, пожалуй, — ни к кому особо не обращаясь, произнесла царица. — Давай там первого…
Губернатор вскочил с кресла, обежал стол и, выхватив из сафьяновой папки первое письмо, протянул его императрице.
— Что это? — спросила Екатерина, принимая лист бумаги.
— Прошение купца первой гильдии Голикова, матушка-государыня, — с готовностью доложил генерал-губернатор, кланяясь. — Считаю, что петиция сия достойна высочайшего внимания вашего величества, так как изволит являть собою, окромя резоннейшего предмета, еще и пример бескорыстнейшего служения на благо вашего величества и всего Отечества!
Губернатор сиял, как начищенный самовар, вопросительно уставившись на царицу. Французский посланник незаметно зевнул в кулак. Резанов приготовился к бесконечной череде заготовленных для иностранного гостя подобострастных демонстраций «бескорыстнейшего служения».
— Проси, — коротко бросила Екатерина.