- Эй, лейтенант, - вдруг громко и внятно позвал Хмурый и, когда тот подошел, сказал: - Молодец, лейтенант, флажок тебе на палочке. Теперь процесс ничем не остановишь.
- Какой процесс? - прошептал Епихин, почуяв неладное.
- Цепная реакция, - ответил Хмурый бесстрастно. - Попался-таки на провокацию, мальчонка. Брожение уже заканчивалось, но ты вовремя добавил закваски.
- Какое брожение, какая закваска? - слабо спросил Епихин. - Вы имеете в виду розовое образование? Так это была липа, лапша?
Хмурый не ответил.
- Врете, - бросил Епихин. - Откуда вам знать? Вы тут лежите привязанный и болтаете всякую чушь.
Он выглянул в иллюминатор, увидел серое облако, скрывшее двойной гриб, и застонал от бессильной ярости.
Тут же заработала рация, и встревоженный голос дежурного офицера забубнил:
- "Тетерев", "Тетерев", что там у тебя? Почему молчишь? Что за облако?
- "Беркут", я "Тетерев", - обреченно произнес Епихин, надев наушники и отключив динамик. - Вынужден был воспользоваться "Заглушкой".
- Господи, - пробормотал офицер. - Там же болото. Там же осадки с Объекта, слив с Объекта.
- Нет, это в районе Марьевки, - мрачно возразил Епихин. - Повторяю, действия были вынужденными. Рация в тот момент не работала.
- "Тетерев", сукин ты сын, - сказал уже не офицер, а генерал Полиносов. - Сколько "Заглушек" выпустил?
- Две, - ответил Епихин. - С интервалом в одну секунду.
- Чтоб у тебя это дело отсохло, - пожелал в сердцах генерал. - Моли Бога, чтобы все обошлось.
- Ситуация сложилась по версии ноль, - произнес Епихин. - С угрозой для Города и станций наблюдения. Стал однозначен разброс спецпродукта с Объекта с сильным загрязнением местности. Кроме того, подполковник Лосев фактически дал команду использовать "Заглушку".
- Дай Лосева, - приказал генерал.
Епихин пожал плечами и надел на голову Хмурого массивные наушники с прицепленным к ним микрофоном.
Хмурый никак не отреагировал. С полминуты он лежал, глядя пустыми глазами в потолок, но когда Епихин вознамерился снять с него наушники, заговорил вдруг вполне нормальным бодрым голосом.
- Вот теперь слышу, - сказал Хмурый. - Приказа стрелять я не давал, да я и не вправе. Да, да, совершенно верно. Так что лейтенант взял на себя всю ответственность. Что? Боюсь, уже началось самое худшее. Да, я уверен. Убежден. По всем признакам. Боюсь, сделать уже ничего нельзя. А какой смысл теперь наказывать?
Он вновь замолчал, вновь сделался бессловесной куклой, и Епихин снял с него наушники, в которых, как муха в паутине, бился генеральский рев.
Вертолет метр за метром отступал под натиском серого облака, и пилот поминутно оглядывался на Епихина, ожидая команды идти на Базу. Солдаты тоже смотрели на него, все, кажется, поняли, что дело швах. В иллюминаторы уже был виден пропускной пункт у поворота на бетонку с маленьким голубым вагончиком на обочине.