Джейн взяла ребенка и защепила свежесрезанную рану зажимом.
— Она почернеет и отпадет сама собой. Не пугайтесь, когда это произойдет.
Она положила наш крошечный орущий комочек радости на пеленку, туго-туго замотала его и передала мне в руки.
Потом Джейн взяла ручку и начала писать на голубой карточке, прикрепленной к люльке, громко комментируя:
— Десятое апреля. День рождения… — она замолчала и посмотрела на меня, ожидая, когда я назову имя ребенка.
— Ченс. Ченс Томас Картер.
— Ох, мне нравится, — проворковала она. — У нас еще не было Ченсов.
Повернув голову влево, я заметила, что глаза Джека заволокла пелена, пока он пытался бороться с подступившими слезами. Его взгляд метался между личиком нашего новорожденного сына и мной.
— Я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя. Ты потрясающая. И он восхитителен, — сказал Джек, когда наклонился и поцеловал меня в лоб, потом нежно прикоснулся к крошечной ручке нашего малыша.
— Он идеален. Ты согласен, Ченс? — Я поднесла трехкилограммовое-семисотграммовое тельце к своему лицу и вдохнула сладкий запах младенца.
— Ченс, мать его, Картер, — выдохнул Джек. — Отлично звучит.
Я шлепнула Джека по плечу свободной рукой и уставилась на идеальное личико Ченса.
Малыш широко зевнул, потом открыл свои большие голубые глаза с невероятно длинными ресницами и ухватил меня за палец, крепко сжав его в своей маленькой ручонке.
Держать нашего малыша в своих руках в первый раз было непередаваемым ощущением, от важности этого момента у меня перехватило дыхание. Мы стали родителями. Джек Картер и я официально стали чьими-то мамой и папой.
— Мы сделали это. Мы сделали это, — нежно сказал Джек, с гордостью глядя на нашего сына и больше не сопротивляясь слезам, которые покатились из его глаз.
— Мы сделали. Он идеален. Я люблю тебя, — улыбнулась я, мое сердце настолько переполнилось любовью, что я боялась, как бы оно не взорвалось и не перепачкало всю палату.
— А его глаза останутся голубыми? — спросил Джек, смотря на нашего малыша, и я хихикнула.
— Скорее всего, нет. Они могут стать карими, как у тебя, или зелеными, как у меня. Мы узнаем через несколько месяцев, — напомнила я ему. — У большинства новорожденных глаза голубые.
Я знала, что и прежде была счастлива, но в этом момент я была счастливой как никогда. Одно дело — быть благословленной небесами и найти любовь всей своей жизни, которую большинство людей так и не находят. И совершенно другое — пройти с любимым человеком через огненные ямы персонального ада и выбраться оттуда, а потом еще выйти за этого человека замуж. Тем не менее, сотворить с Джеком другого человека было благословением на совершенно другом уровне. И не было никаких сомнений, что ничто в моей жизни не могло быть прекраснее этого момента.