Сообщая мне о своих прошлых преступлениях и нынешних намерениях, брюнет совершал выпады, двигаясь при этом ловко и умело, и охраннику, который посмел нарушить приказ Милены о невмешательстве, пропорол бок играючи, ни на миг не засомневавшись и не испытав ни малейших угрызений совести.
Совершенно отмороженный сынок получился у Техасца! Ну да яблоко от яблоньки…
Моей же крови его клинку отведать больше я не позволял, хватит и одного раза. Я все ждал, когда брюнет пойдет на сближение. Обниму я тогда его так нежно и страстно, что сломаю ребра, и буду прижимать к себе ласково и смотреть в глаза, пока душа вместе с последним вздохом не покинет тело, и зрачки не застынут в последнем своем положении.
Швырнув в брюнета барный стул, – от которого, впрочем, хлыщ ловко увернулся – я крикнул Милене:
– Любимая, налей мне виски на два пальца!
И добавил, глядя в карие глаза врага:
– Чтобы отметить победу над тобой.
И тогда он не выдержал. Ленивое вязкое холоднокровие оставило его. Он вмиг побагровел и, тяжело задышав, кинулся ко мне, работая ножом так, будто это лопасть вентилятора, включенного на максимальную скорость. Порез на груди, ай, плечо, болью пронзило ногу… Я пошел на сближение, но брюнет ловко увернулся, пропустив меня мимо, ударил под колено, так что ноги мои подогнулись. Я рухнул на пол, брюнет тут же оседлал меня. Я захрипел, дернулся, пытаясь сбросить его с себя, позвал даже на помощь, понимая, что представление мое может завершиться полным фиаско. Но ту же и заткнулся, почувствовав, как острое лезвие коснулось кадыка, ощутив дыхание брюнета, прижавшегося ко мне всем телом…
И увидел глаза Патрика, который смотрел на меня.
В них совершенно не было тревоги за мою судьбу. Ребенок улыбался, глядя на то, как его отец умирает. В ту долю секунду, что оставалась до смерти, взгляд сына настолько озадачил меня, так шокировал, что я даже растерялся.
И тут что-то хрустнуло, треснуло, посыпалось и полилось на меня.
И лезвие больше уже не впивалось мне в горло, и хватка брюнета ослабла ровно настолько, чтобы я мог в рывке изогнуться и, перевернувшись на бок, сбросить его с себя, а потом навалиться сверху и занести кулак для удара по ненавистной роже, и…
Я опустил руку и поднялся. Не умею бить тех, кто не способен ответить на удар.
Отпрыск Техасца лишился сознания, и в том не было моей заслуги.
Хищно ощерившись, моя супруга стояла над поверженным телом. Одного взгляда мне было достаточно, чтобы понять, почему сынок за меня совсем не переживал – он ведь видел то, чего я никак не мог узреть, пока валялся на полу. Патрик был в курсе, что его любимая мамочка решила-таки помочь любимому папочке, для чего огрела брюнета по темноволосой башке литровой бутылкой двенадцатилетнего виски. Пузырь, само собой, вдребезги, только горлышко в руке женушки осталось. Вторая бутылка, взятая, очевидно, про запас, на случай, если первая разобьется вхолостую, была наготове и явно предназначалась для меня.