Прежде чем ответить, я откашлялась:
— Мм… нет, вряд ли. То есть, я хотела сказать, нет… просто, нет.
Я поморщилась от своего скомканного ответа, но мне реально не хотелось вдаваться в подробности о том, что мой последний любовник, если его можно было так назвать, уже давно обо мне не вспоминал и уж точно не стал бы разорять мою квартиру. Блейн ничего не сказал на это, и я заняла себя процессом выскребывания со стенок пинты остатков мороженого.
Через пару минут Блейн взял у меня пустой контейнер с ложкой, отложив их в сторону, в то время как я неловко на него смотрела, не зная, что делать дальше. Он не слишком помог мне своим непроницаемым выражением лица, поэтому я поднялась.
— Ладно, спокойной ночи, — скомкано выдохнула я, после чего направилась мимо него к выходу, но его рука тут же сомкнулась на моем запястье.
— Я провожу тебя наверх, — произнес он. — Не хочу, чтобы ты в темноте споткнулась и что-нибудь себе сломала.
Чувствуя, как покалывала под его пальцами моя кожа, я, сглотнув, позволила ему вывести себя из кухни.
— Мне жаль, что я заснула и пропустила ужин, — попыталась извиниться я, пока мы поднимались по тёмной лестнице. — Это было… некрасиво с моей стороны.
— Ты была уставшей, — ответил он безэмоциональным голосом. Я не могла понять, расстроило ли его это или ему было все равно. Его настроение сложно было трактовать, и это сильно разочаровывало, потому что его эмоции всегда казались тщательно скрытыми, в то время как я чувствовала себя открытой книгой.
Когда мы подошли к двери моей комнаты, Блейн остановился и, взглянув на меня, произнес:
— Мона приготовила для тебя кое-какую одежду, которая должна подойти тебе на первое время, пока ты не восстановишь свои вещи.
Я почувствовала, как к моим глазам подступили предательские слезы, и на этот раз мне не хотелось их сдерживать, потому что я устала противостоять страхам и горечи, которые переполняли меня всякий раз, когда я вспоминала о случившемся. Но чего мне еще больше не хотелось, так это опять рыдать на глазах у Блейна. Через несколько минут он уйдет, и я смогу вдоволь выплакаться за закрытой дверью.
— Спасибо, — удалось мне выдавить сквозь спазм, сдавивший горло.
— Мне очень жаль, Кэтлин, — произнес он, вероятно, почувствовав мое смятенное состояние. Его ладонь поднялась к моей щеке, слегка погладив ее большим пальцем.
— Все хорошо, — выдавила я, борясь с желанием склонить голову в его ладонь.
— Все нехорошо, — мрачно возразил он, и мои глаза удивленно расширились от резкости его тона. — Тебе нужен тот, кто о тебе позаботится.