— Аллах великий, но почему халиф? — Мераб на миг забыл о цели своей прогулки по городу.
Однако всего на миг, ибо впереди открылась огромная долина с зеленеющей травой.
— Нет, здесь не должно быть такого… Это место заслуживает прекрасных строений, достойных великой Пальмиры, а не нор, дарящих приют сотне озабоченных сурикатов.
Не успел договорить Мераб, как из воздуха соткались, встали величественные стены. Чуткий Алим услышал аромат великого прошлого, донесся до мага и печальный запах бесконечно давно пролитой крови.
— Пальмиры, мой повелитель?
— О да, ибо ее история столь же богата, сколь и поучительна. И потому столица прекрасной царицы Зенобии воистину заслуживает того, чтобы найти приют в моем огромном, прекрасном Медном городе.
Мераб сделал несколько шагов вперед, коснулся руками колонны, всего миг назад появившейся из небытия, и начал свой рассказ.
Алим внимал своему молодому другу так, как иной малыш слушает прекрасную сказку. И пусть все, о чем говорил Мераб, он, некогда незримый маг, уже знал, сейчас это сухое, как саксаул, знание превращалось в каменные стены и живую славу города, встающего из небытия на радость тем, кому отныне станет домом.
— …Судьба Пальмиры, — меж тем говорил Мераб, — красивейшего древнего города, города-сказки, эфемерного, пролетевшего метеором по страницам истории человечества, в чем-то сходна с судьбами многих древних царств от Петры до Баальбека. Быть может, потому, что все они родились задолго до наших дней и расцвет их совпал со временем владычества сурового Рима. Быть может, потому, что они некогда были весьма близки друг другу, и теперь сухие ветры дуют на улицах Баальбека, как и среди колонн пальмирского форума.
Судьба же Пальмиры трагична. Этот город не умирал, не хирел в течение многих веков, как его соседи. Он погиб в одну ночь.
Мераб на минуту замолчал. Быть может, сейчас он вспоминал вехи той трагичной и прекрасной истории или примерял на себя нелегкую роль творца. Ибо теперь он был в ответе за всех тех, кого вызовет к жизни силой своего воображения и глубиной собственных знаний.
— Вернемся же в Сирию, римскую провинцию, проедем по ее дорогам от прекрасного Дамаска на полуночь, а потом на восход, в пустыню. И сегодня в этих местах еще жива память о временах владычества древнего Рима. Помпей великий завоевал часть Сирии полторы тысячи лет назад. Римские легионы надолго стали лагерями на склонах сухих гор, ибо имели поистине достойную империи цель: мечтали они, чтобы Сирия покорилась им навсегда. Ведь она — ключ к великому торговому пути в древности, который начинался в долинах Альбиона и в горах Прекрасной Кордовы, шел через Рим в Элладу. Здесь же, на восточном берегу Серединного моря, сходились пути кораблей с запада и востока — из Аравии, Индии, Китая.