Мераб показал рукой на восход.
— И вот теперь там, как в далеком Рангуне, возвысится пагода Шведагон и весь огромный парк пагод. От сего дня и навсегда то краснеющая на закате, то ослепительно желтая днем пагода воспарит над нашим прекрасным городом, видимая отовсюду.
Повинуясь словам Мераба, восстали из небытия и раскинулись на фарсахи монастыри, жилье для паломников, парки и сады, маленькие пагоды и непременный священный пруд.
Алим в который уж раз поразился всесилию юного своего друга. Он сделал шаг, потом другой и пошел вперед. И чем ближе он подходил к тому, что раньше было пустошью, тем шире распахивалось пространство, украшенное усилиями рук человеческих так, как под силу украсить лишь Богу.
…Вот у вымощенной камнем дороги, за невысокой изгородью, ярко-зеленый прямоугольник воды. Посредине на сваях небольшая белая пагодка. Поверхность пруда настолько гладкая и спокойная, что кажется, будто он не наполнен водой, а накрыт зеленым стеклом. В одном месте к воде ведут каменные ступени. Там стоит мальчишка в клетчатой юбке-лоунджи и перед ним корзина, полная шаров из кукурузных хлопьев.
Стоит кинуть в воду кукурузный шар, пруд мгновенно преображается: вода вскипает, и обнаруживается, что пруд совсем не так спокоен, каким казался на первый взгляд. Он буквально переполнен рыбой. Пядей двух длиной, похожие на маленьких сомиков темно-зеленые, покрытые слизью усатые рыбы переплетаются на поверхности пруда сплошной массой так, что не видно воды. Дерутся за кусок кукурузы, обкусывают шар, кажется, еще несколько секунд — и от него ничего не останется. Но в этот момент большая черная масса расталкивает рыб, из воды высовывается клюв, раскрывается — и обкусанный шар исчезает. И тут же пруд успокаивается. Но вот еще несколько шаров летит в воду, и вокруг каждого вновь вскипает вода, и почти наверняка там появится, распугивая рыб, черный клюв.
— Но что же это за черный клюв? — Любопытство охватило даже невозмутимую всегда Хаят.
— Смотри, красавица!
Мераб взял шар из кукурузы и положил его у самого края пруда. Вскоре у кромки воды показался и обладатель черного клюва — большая старая черепаха, более трех локтей в длину.
— Такие пруды, где можно сделать доброе дело, покормив бессловесных созданий, есть у каждой большой пагоды.
Мераб, продолжая говорить, уже шел вперед, туда, где раскинулась площадь. Там стояли сотни повозок, которые оставили любопытствующие (а в какой стране их нет) и желающие вознести молитву, ибо дальше путь к сказочным строениям можно было проделать только пешком. Расцвечена была площадь и множеством лавочек: здесь торговали цветами — непременным атрибутом каждого молящегося. Нашлось место и для тех, кто желал бы накормить любого, ибо нет ничего лучше, чем слегка перекусить перед путешествием.