— Знака?.. Послал сюда?..
— Если его подданные пришли сами, значит, они нарушили волю Нага, пытаясь вновь заселить проклятые великим магом места. Если же он послал их сюда, то добивается не нашей смерти, а лишь того, чтобы мы ушли из-под стен древнего города, пусть и под гнев водной стихии.
— Да какая, во имя всех богов, разница, сами пришли или колдун послал?! — Это не выдержал самый младший из спутников Максимуса, мальчишка, которого все называли Сыном Ветра.
Мальчишке ответил другой мальчишка, юноша Мераб. Он был всего годом или двумя старше, однако знания делали его старше во сто крат.
— Если подданные нарушили волю правителя, значит, надо пасть к ногам правителя, дабы наказал он подданных.
— Пасть к ногам, глупец? Чтобы тут же умереть от сотен укусов?
— Аллах всесильный, нет ничего страшнее глупости в этом мире… Да и за его пределами.
Долгие минуты ничего не происходило, лишь подданные Нага-повелителя все плотнее смыкали кольцо вокруг странников. И тогда Мераб решился… На то, чтобы сосредоточиться, времени не было, и он просто послал зов, как это было описано в ученом труде заморского мудреца и путешественника. Юноше показалось, что многоголосое эхо зазвучало в его голове. Некое невидимое усилие, словно бесконечно длинная рука, тянулось за Полуденный океан, в горы, где, как говорилось, нашел свое убежище наставник магов змей-маг.
«О Наг-повелитель, великий маг! — взывал юноша к далекому магу. — Охрани нас от твоих неразумных подданных! Или дай нам какой-нибудь знак!»
Не прошло и мига, как в его ушах возник ровный холодный голос. Мерабу, лишь читавшему о невероятной силе, дарованной Нагу, показалось, что слова его ледяными каплями оседают на стенах каменного дворца и слышны всем, нашедшим приют в заброшенной поварне в десятках фарсахов от любого жилья. Они отдавались не только в его, Мераба, разуме, но и во всех частях его тела. Слова эти тяжким, воистину неподъемным камнем легли ему на грудь, мешали дышать.
«Я знаю о тебе, молодой мудрец, сын визиря и будущий повелитель… Твои штудии забавляли меня, а твой незримый приятель, освобожденный твоим, мальчик, пылким воображением, даже более чем забавлял — он удивлял и радовал… О чем ты хочешь говорить со мной?»
«О великий, не для ученой беседы послал я тебе зов. Прости, что твой покой потревожен, однако буря загнала нас в заброшенный город, который некогда выстроил твой… о нет, глупый сборщик податей Вархапутна. А сейчас вокруг нас собрались твои многочисленные дети. Мы не знаем, чего ожидать… И потому я решился послать тебе зов, дабы укротил ты свирепые аппетиты твоих подданных».