Однако он твердо знал, что волшебство ее аромата именно в том, что в жемчужный флакон придворный маг налил настойку гардении и цветков сакуры, собранных ровно год назад, в тот день, когда императорские сады покрылись бело-розовыми цветами.
Девушка взяла себя в руки. «Ну что ж, если нельзя отказаться от всей этой суеты, значит, будемиграть в Ледяную Принцессу». Так было в далеком детстве: обидевшись на какое-то наказание, малышка Будур становилась Ледяной Принцессой — печальной, неразговорчивой. Она даже двигалась медленно, словно ее и в самом деле заморозили суровые ветры. Теперь эта старая игра показалась ей настоящим спасением от докучливых женихов, которых наверняка ее заботливые родители собрали в изобилии.
«Эх, малышка, — подумал Мераб, — если бы мы всегда могли делать только то, что нам хочется…»
Книга затягивала. Собственно, это уже была не книга — кремово-желтые страницы, тяжелый переплет, медные застежки, — а окно в иной мир, мир новых запахов, новых голосов, новых красок и — о Аллах! — конечно, чувств и мыслей новых друзей.
«Ну почему они не могут позволить мне жить, как раньше? Почему я должна выбирать себе в мужья какого-то неизвестного, наверняка надутого и глупого принца? Почему я не могу подождать до тех пор, пока не встречу своего единственного?» В душе Ситт Будур начал закипать гнев, но… И из покоев уже вышла Ледяная Принцесса. Шаги ее были легки, за ней, казалось, и в самом деле растекается в теплых сумерках шлейф холода.
Ситт Будур ступила на террасу как раз в тот момент, когда любимые музыкальные инструменты ее матери, кото и сямисэн, заиграли гимн в честь первого цветения. Нежные, тающие в вечерних сумерках звуки словно поднимали принцессу над полом. Будур показалось, что вслед за замирающими звуками уносится ввысь и ее душа.
Но уже через мгновение звуки дуэта растворились в мощном звучании церемониального оркестра. Это зазвучала Кагура — музыкальное подношение, призванное умилостивить божество, приносящее весну на острова Канагавы. Грубоватая и вычурная, Кагура издревле входила в ритуал поклонения императорского двора.
Раньше Ситт Будур видела в этих древних традициях своеобразную красоту, достойную столетий, в течение которых благородный род Фудзивара правил прекрасной страной Канагавой. Но сейчас звуки безжалостно впивались ей в уши, доставляя жестокую боль.
Слезы выступили на глазах девушки. Она мечтала только о том мгновении, когда сможет сбежать с этой ярко освещенной террасы в самом сердце императорского сада, спрятаться в темноте и тишине собственных покоев.