Слушая атамана, Аленка зарывалась в сено, от рассказов его немела. А Нерадец придвигался к ней ближе, обжигал губы хмельным дыханием.
— Пусти, пусти! — отбивалась от него Аленка.
4
На мосту через Неглинную застрял воз — попало колесо меж досок, провалилось по самую ступицу. Хозяин неистово стегал лошадь кнутом по тощему крупу. Лошадь напрягалась изо всех сил, но, хоть и помогали случившиеся поблизости мужики, воза вытащить не могла.
В ту пору подъехал к мосту Радко-скоморох.
— Что за беда? — спросил он у собравшихся.
— Телега застряла. Хотели вытащить — силенок не хватает.
— Дайте-ка я попробую.
Радко подошел к телеге, постучал лаптем по оси, похлопал лошадь по холке — она так и потянулась к нему теплыми губами («Ну-ну!»),— тут посмотрел, там. Подлез под задок, привстал, согнувшись. Ступицы приподнялись над настилом, колесо само пошло.
Мужики хлопали руками по бокам, дивились скомороху:
— Ровно твой ведмедь!
— Вот силища-то-о! — протянул хозяин воза.— Да кто ж ты такой будешь? В городе не встречал, окрест тоже видеть не доводилось.
— Скоморох я,— ответил Радко.— А зовут меня Радко, вон моя повозка с медведем. А в повозке сын Карпуша да горбун Маркел. Секретов у меня от честного народу нету — весь на виду.
— А меня зовут Овчух. Говядарь я и живу под горой, у самой стены, во-он там. Двор мой не велик, ни бретьяницы, ни чашницы, но для тебя, добрый человек, место найдется.
— Не дом хозяина красит, а хозяин дом,— ответил Радко.— Спасибо тебе, Овчух, за гостеприимство. Эй, Карпуша! — кликнул он сына.— Правь сюды кобылу.
Народ расступился, первым пропуская скоморохов возок. На медведя поглядывали с опаской и любопытством. Маркел, свесив кривые короткие ноги с задка, строил прохожим смешные рожи.
— Скоморохи приехали! — бежали впереди возка ребятишки.
На берегу Неглинной вкривь и вкось, словно грибы на лесной поляне, проросли темные от дождей избы посада. Овчух жил с самого краю; во время половодья вода подступала под венцы его избы, иногда вползала во двор. К самой реке спускался ветхий плетень. За плетнем был огород. В огороде светло зеленела капуста, хлюпала па редкой волне привязанная к столбику однодеревка. В однодеревку были брошены весла и сеть.
Ворота подались с тяжелым, раздирающим душу скрипом. Радко въехал вслед за хозяином во двор, привязал лошадь к балясине покосившегося крыльца.
Овчух, как бы извиняясь, сказал:
— Избу еще мой тятька рубил.
— Да,— по-хозяйски оглядел Радко.— Венцы-то покрошились. Новую ставить пора.