— О-оо! — воскликнул он, вкладывая в это междометие всю игривость, на какую только был способен.
— Мужчина, вы кто? — уже мягче поинтересовалась Елизавета, а Валерия покраснела до корней волос.
Анатолий качнулся и сильно заплетающимся языком представился:
— Я, ик! простите, Французский.
Елизавета опешила, вымолвила свое обычное «ку-куру-куку!» и сочувственно уставилась на подругу. Та вжала голову в плечи, друг же ее не унимался. Радостно заржав, он воскликнул:
— Да, я Французский! Подданный! Ик!
— Сильно подданный, — желчно констатировала Елизавета. — Фу-уу! Разит как из пивной бочки! Шел бы ты, дорогой, куда шел.
Анатолий качнулся, сурово глянул на Валерию и пояснил:
— Я без нее ни-ни. Мы оба, — он сделал жест, которым лепят пирожки.
Елизавета с отвращением поморщилась.
— Фу, гадость какая! — сказала она, отталкивая Французского и увлекая за собой подругу.
— Девушки, вы знаете, что такое жизнь? — с пафосом вопросил он им вслед сильно заплетающимся языком.
Ответа не последовало, и Французский громогласно продолжил:
— Жизнь, это мучительная и бесполезная борьба с алкоголизмом!
Прохожие по необъяснимому русскому обычаю с симпатией смотрели на пьяного мужика и хихикали с одобрением. Валерия видела это и презирала и себя, и прохожих, и Лизку, и конечно Французского. Его — больше всех.
— Не знала, что он у тебя такой философ, — ядовито заметила Елизавета, ускоряя шаг. — Сразу чувствуется, что бедняга не столько живет, сколько ищет смысл своего бесцельного существования.
— Да-а, он такой, — вздохнула Валерия.
Расстроенная, она беспомощно оглянулась — Французский застыл в своем помятом плаще, щуплый, жалкий и пьяный…
Елизавета тоже бросила на него взгляд: презрительный, испепеляющий.
— Это надо отметить, — сказала она. — Так, милочка, сейчас же приглашаю тебя в ресторан. На обед. Посидим, поговорим «за жизнь».
— Я не одета, — испугалась Валерия.
— Ты всегда не одета, потому что все деньги угрохиваешь на Французского подданного. И вообще, что происходит? Просто ку-куру-куку и больше сказать ничего не могу! Слов нет!
Елизавета была возмущена. Время поджимало. Роман с Кругловым вошел в ту критическую стадию, когда настала пора для срочных и решительных мер. По опыту зная, что все романы неизбежно разваливаются, Елизавета желала чтобы этот роман развалился в законном браке: поэтому надо было спешить, а тут подруга все еще не пристроена.
Елизавета по-прежнему не решалась ранить Валерию своим счастьем. Она тщательно скрывала отношения с Кругловым. Но долго так продолжаться не могло. Больше рисковать Елизавета не хотела да и слишком опасно, Круглов мог сорваться с крючка. Она решила брать быка за рога.