— Дорогой, неужели это вся благодарность?
— За что? — поразился Круглов. — За то, что ты хочешь любому уроду сбагрить меня?
Елизавета не стала его просвещать, что уж если речь зашла об уродах, то она сама значительно ближе стоит к ним, чем красотка-Валерия. Елизавета тему уродов вообще развивать не стала.
— Вот она, благодарность, — трагично сказала она. — Благодарность за то, что я тебя понимаю, ценю и согласна на лю-бы-е самопожертвования!
— О чем ты? — растерялся Круглов.
— Я, как умная женщина, знаю, что любой писатель скиснет без новых впечатлений. Я занята, а ты нуждаешься в энергии. Ты же талант!
— Думаешь?
— Даже гений! — с патетикой заявила Елизавета и тут же деловито пояснила: — Должен же кто-то тебя зарядить. Я не против, если это будет Валерия. Она моя подруга, и хорошо уже то, что я точно знаю: от нее ничего не подцепишь.
Круглов возмущенно фыркнул, а Елизавета заверила:
— В любви это самое важное в наше время. Ты забыл, в мире свирепствует СПИД, — напомнила она.
Круглов тоже напомнил:
— Я не забыл. Я о СПИДе пишу.
— Вот и прекрасно, — одобрила Елизавета. — Пиши. У тебя это очень хорошо получается. По этой причине Валерия самая подходящая кандидатура. Так что не кобенься, не рефлексируй, а отдайся здоровым инстинктам. Уж они-то не подведут.
— То есть? — окончательно растерялся Круглов.
— То и есть: организм лучше знает, что ему нужно!
— А ты?
— А я знаю, чего хочет твой организм, и, как умная женщина, перетерплю, — с пафосом сообщила Елизавета и закручинилась: — Мы, бабы, собственницы, но я понимаю, что нельзя идти на поводу у своего эгоизма. Ты творец и находишься в обществе на особенном положении. К тебе не подходят обычные мерки…
До Круглова дошло наконец — он сомлел.
— Лисавет, ты свята-ая, — опускаясь на колени и целуя тонкие руки невесты, восторженно выдохнул он.
Гладя Круглова по голове, Елизавета с ним согласилась:
— Я святая, и то хорошо, что ты это понял. Я же чувства твои понимаю. Вижу тебя насквозь: душой ты никогда мне не изменишь. Душой ты святой.
— Никогда! — пылко заверил Круглов. — Душой я святой! Ты у меня единственная!
— Вот и чудесно, — нежно улыбнулась Елизавета. — А тело у всех грешное. Так что не будь смешным и скорей переспи с Валерией, раз уж послала ее судьба.
— Да-а, пожалуй следует этим воспользоваться, — задумчиво согласился Круглов, поднимаясь с колен. — Но, Лисавет, надеюсь, ты понимаешь: как честный человек я обязан девицу предупредить, что впоследствии никак не могу жениться.
Со всей серьезностью Елизавета ответила:
— Разумеется, дорогой. Ты не способен на бесчестный поступок.