– Ой, я все скажу! Все скажу! – взвизгнула я, изображая крайнюю степень испуга, и, что самое интересное, я действительно сказала: – У нас с Романом был договор! Он собирался украсть бриллианты, но без посторонней помощи справиться с этим делом не мог. Вот и нанял нас! Мы заключили с ним договор – мол, мы обязуемся выкрасть чемодан с бриллиантами, а он нам за это отсыплет половину камешков. Мы все так и сделали! Вот только поделить камешки не успели – Романа кто-то убил. Мы проникли к нему в квартиру, чтобы отыскать этот договор… Если бы он попался на глаза полицейским, мы были бы первыми, кто попал бы под подозрение. Вот! – закончила я свое «сочинительство».
– Вот, значит, как… – Борис нервно заходил взад-вперед по комнате. – Я, конечно, знал, что Самойлов так поступит. Даже не сомневался! Украсть, значит, решил… Ну-ну… – Он резко остановился и снова развернулся ко мне: – А где сейчас бриллианты? У вас?
Глазки – полные слез – в пол, видок понесчастнее.
– Угу, – кивнула я.
Я ломала комедию. Павел таращил на меня глаза, но благоразумно помалкивал.
– Только не убивайте нас! Мы ни в чем не виноваты! Мы просто работали на Самойлова…
– Где камни? – пропустил мимо ушей мой детский лепет Завьялов.
– Скажу… Скажу… Все скажу! Только не убивайте, – заныла я. – Уберите оружие!
– Димка, пошел вон, – стрельнул глазами в бандита Завьялов.
Типчика как ветром сдуло. Как только он оказался на безопасном от меня расстоянии, я вздохнула свободнее и заговорила:
– Камешки припрятаны в надежном месте. Мы об этом позаботились. – И я подмигнула Завьялову.
Борис внимательно слушал меня.
– И, коль уж на то пошло, я предлагаю вам заключить сделку… – вымолвила я.
– Что за сделка, моя лапушка? – засюсюкал Борис.
– Ну, как же? – пожала я плечами. – Камни – у нас. Самойлов убит, и с ним делиться больше нет необходимости, – завела я речь о подушевом разделе драгоценностей. – Но тут появляетесь вы – с претензией на эти бриллианты. В связи с этим я предлагаю заключить сделку! Поделим камешки: пятьдесят на пятьдесят.
Я говорила и одновременно теребила веревки на запястьях. Тихонечко поддела один узелок, второй… Путы ослабли.
Борис коротко хохотнул:
– Хитра, ох, хитра…
– Согласны? – поторопила я его с ответом.
– Годится! – дал «добро» Борис Игоревич.
– Тогда по рукам? – И я протянула вперед связанные руки. Борис, не раздумывая, ухватился за мои пальчики своими сухонькими лапками, и это стало его самой большой ошибкой. Долю секунды я еще смотрела ему в глаза и с улыбкой на губах трясла его руку. А затем схватила его покрепче, резко дернула на себя, развернула спиной к себе, а размотанную с рук веревку удавкой накинула ему на шею.