. Даже неутоленная жажда славы почти перестала его мучить. Он писал и говорил в последние годы своей жизни, что признанию предпочел бы деньги, чтобы делать окружающим больше добра.
Мыслить — скучно, думать — приятно. Эти слова Константина Николаевича объясняют его желание перестать писать по заказу: ведь мыслить — работа, а думать — наслаждение. И все же Леонтьев написал в Оптиной несколько важных для понимания его мировоззрения работ — не только «Записки отшельника», но и статьи «Национальная политика как орудие всемирной революции», «Анализ, стиль и веяние» и др. Почти все излагаемые в них идеи Леонтьев выработал давно, но ясность и четкость его позиции в этих поздних сочинениях обращает на них внимание.
Для Константина Николаевича было ясно, что вся Европа без исключения всё быстрее и быстрее идет к «мещанскому капитализму». Естественным врагом такого капитализма виделся ему «социализм рабочих» — но эти две силы станут лицом к лицу и начнут борьбу только тогда, когда между ними «уже не будет никакой третьей… регулирующей и примиряющей общественной силы»[794]. Одной из таких «промежуточных» сил является «племенная чересполосность» Европы. Скоро она останется в прошлом — Европа объединится, вот тогда и встретятся лицом к лицу капитализм и «голод» (социализм), а «беспрепятственная встреча их — это такая гроза, которой люди, может быть, со времен нашествия варваров на Рим не видали»[795].
А что ждет остальной мир? Есть ли у других шанс избежать смесительного упрощения и последующей «грозы», и если есть, то где? В России? В Китае? Леонтьев был пессимистичен. «Где новые, сильные духом неизвестные племена? Их нет нигде. <…> Все человечество старо», — с горечью писал Леонтьев. Его вера в Россию слабела (в том числе — под влиянием идей Владимира Соловьева; их дружба странным образом усиливала теоретический пессимизм обоих): «Не молоды и мы. Оставим это безумное самообольщение! Быть в 50 лет моложе 70-летнего старика — еще не значит быть юным. Быть исторически немного (быть может, лет на 100) моложе Франции, Англии, Германии — еще не значит быть молодым государством, а тем более молодой нацией, как думают у нас многие» [796].
Всё человечество — «больной старик», и «чтобы русскому народу действительно пробыть надолго… народом-„богоносцем“… он должен быть ограничен, привинчен, отечески и совестливо стеснен»[797]. Потому Леонтьев так приветствовал сохранение сословий в обществе и крепкую власть. Иначе — из народа-«богоносца» русские незаметно для самих себя превратятся в народ-«богоборец»! (Трудно отрицать, что Константин Николаевич многое предвидел в исторической судьбе страны.)