— На меня она похожа, — встрял Йоран. — Вся в папу, неужели не видно?
— Ну разве что прической, — ответила Мария Грюнваль.
— Ты что, хочешь сказать, что у моей дочери ежик, как у военных? — возмутился Йоран.
— Да, — хихикнула Мария Грюнваль.
— Неудивительно, что у тебя фингалы под глазами, раз ты со всеми такая вредная, — оскорбленно заметил Йоран.
— Это не фингалы, — обиделась Мария Грюнваль. — Это тени для век.
Хесус согнулся пополам от смеха и похлопал Йорана по спине.
— Отличная шутка! Фингалы… Надо запомнить.
Мария Грюнваль и несколько других девочек в классе начали краситься и ходить с маленькими сумочками. Вид у них был совершенно идиотский. Они считали, что мальчишки из их класса — мелкие, и поэтому бегали за шестиклассниками.
— Ну всё, пошли, — сказал Цацики и потянул Йорана за рукав. Он не собирался ни с кем его делить. Ему хотелось скорее домой — рассматривать подарки. — Ведь ты же привез подарки? — на всякий случай спросил он, когда они подходили к Паркгатан.
— Конечно, — ответил Йоран. — Все папы должны привозить подарки после того, как их долго не было дома. Зато сейчас я возьму отпуск по уходу за детьми.
— И будешь печь булочки, — добавил Цацики.
— Каждый день, — подтвердил Йоран. — Вот будет здорово!
Теперь, когда Йоран взял хозяйство на себя, они не только стали лучше питаться и есть булочки на полдник — настроение у всех тоже улучшилось. Особенно у Мамаши, которой больше не приходилось врать Шиповнику. Они снова часто сидели вместе и писали песни. Ужас, сколько песен пишут и выкидывают в корзину рок-музыканты. Остальные «Мятежники» больше не приходили к ним домой на Паркгатан. Они нашли себе репетиционный зал в Вазастане, и Цацики с Йораном были очень этому рады.
Иногда вместе с Шиповником их навещали фокусница Элин и Венера. Венера была дочкой Шиповника и Элин, и ей уже исполнилось два года. Двухлетние дети, как оказалось, очень любят разбрасывать вещи по полу.
Элин почти перестала глотать огонь, вместо этого она прокалывала людям дырки и рисовала татуировки хной. Цацики и Перу Хаммару Элин обещала сделать по одной татуировке бесплатно. Они даже выбрали себе картинку — японский иероглиф, означающий «друг». Очень красивый.
Фокусница Элин обожала дырки. У нее у самой их был миллион. В ушах, в носу, в брови, в локте, одна, очень мерзкая, в языке, в сосках, хотя их Цацики не видел, и, конечно, бриллиант в пупке. Бриллиант был самый красивый, считал Цацики.
— Ты ненормальная, — сказала Мамаша, которая ненавидела пирсинг и грозилась, что выставит Цацики и Мортена из дома, если они вздумают сделать себе хотя бы одну дырку.