Всеволод стремительно вошел, обнял приподнявшегося Юрия за плечи, сел напротив — колени в колени, — долго, внимательно разглядывал его: молчалив, скорбен. Или озлоблен?
Всеволод был терпелив. Рука потянулась к бородке. Пальцы дрогнули, сжались в кулак, подперли щеку.
— Донесли мне, — хрипло сказал он, слушая собственный голос издалека. — Донесли мне, будто старый Святослав снова шлет гонцов к Роману.
Юрий безмолвствовал. Всеволод продолжал раздраженно:
— Задуманному не бывать. Совсем обезумел Роман. Послов моих держит по три дня на подворье. А велика ли ему от того польза?
— Роман — сам себе голова, — неохотно отозвался Юрий.
Всеволод вскинул бровь, провел пальцами по усам.
— За глупой головою и ногам плохо, — глухо сказал он. — Неужто Глебова участь не прибавила ему ума?
— В чужую дудку не наиграешься.
— Да дудка чья?
— Твоя, ведомо.
Всеволод откинулся на лавке, усмехнулся, прикрыл веками глаза. Сидел молча, не шевелясь. Не шевелился и Юрий, судорожно думал: «Осторожен, осторожен и коварен». И вдруг поймал себя на страшном: «Неужто обо всем пронюхал? Зачем звал? Почто разговор завел о Романе?»
Но, когда Всеволод открыл глаза, страх прошел: такая в них была ясность, такая чистота, что Юрий и сам невольно просветлел лицом.
Всеволод заговорил о наболевшем: о кознях князей, о недоверии бояр, о племяннице Пребране, томящейся в Новгороде под присмотром своевольного посадника и Святославовых соглядатаев.
«Зачем ему это?» — подумал Юрий. И снова всколыхнулась в нем невысказанная обида: захватил отцовский стол, а сыну жалуется на тех, кто на стороне извечного закона. Нет, Всеволоду он не советчик.
Разговор не клеился. Всеволод, чувствуя это, перекинулся на другое. Стал расспрашивать Юрия, удачной ли была последняя охота.
— Выследил двух лосей, — сказал Юрий, отодвигая лицо еще дальше в тень, Всеволодовы глаза смущали и пугали его. Он вдруг почувствовал во всем теле унизительную слабость.
— Нынче же велю Давыдке готовиться к встрече гостей в Заборье, — проговорил Всеволод. — Засиделись бояре, скисли.
Юрий молчал.
— Так что же с Романом? — серчая на него за безучастность, вернулся к разговору Всеволод.
— Ты князь, тебе и решать, — сказал Юрий.
Всеволод встал. Встал и Юрий. Они были почти одного роста — оба стройные, смуглые, светловолосые.
Предчувствие не обмануло Всеволода. Погоняя коня, оставив далеко позади себя сопровождавших его воинов, он с болью вспоминал отрешенные глаза молодого князя.
Всюду враги. Святослав и Роман не в счет — клятвам их он никогда не верил. А нынче утром Кузьма Ратьшич намекнул, что-де и Давыдка спелся с Кочкарем, Святославовым прихвостнем. Глядит пес, где кусок поболе да посытнее. Но так ли это?.. А что, как нарочно выпустил он Житобуда? Что, как прельстился, поверил в несбыточное: соберутся-де князья, а с ними Святослав, спихнут Всеволода, посадят Юрия, заведут старые порядки — тогда опять Давыдка в почете?..