Все эти мысли прокручивались в голове Вячеслава, пока его водитель лихо вел «Опель-Инсигнию» к дому убитого Матрюшенко. Группа наблюдения расположилась во дворе дома, здесь же, в машине находилась и сама Виктория. Как и почему она оказалась в оперативной машине, Вячеслав не стал пока разбираться, а пригласил Вику в свой автомобиль. Виктор пересел в машину оперативников Генералова, а Слава, пока не приехали милиция и прокуратура, решил поговорить с дочерью убитого. Ее состояние, конечно, не очень к этому располагало, но иного варианта не существовало, и Вячеслав осторожно начал этот тяжелый, но необходимый разговор.
— Вика, я понимаю, тебе сейчас трудно со мной разговаривать, но это необходимо, — начальник СВ сам чувствовал себя не в своей тарелке в этой ситуации, но в интересах дела именно этот разговор с девушкой мог что-то дать, как-то прояснить эту череду непонятных преступлений, жестоких и дерзких. — Постарайся вспомнить сегодняшнее утро. Когда ты уходила из дома, папа кого-нибудь ждал? Он что-нибудь говорил тебе, делился своими планами на день?
Девушка всхлипнула, но слез у нее не было. Лишь побледневшее и осунувшееся за это время лицо, какое-то закаменевшее, говорило о том, что сейчас чувствует Виктория. Казалось, она не услышала вопроса Вячеслава. Несколько секунд девушка смотрела в одну точку, не выказывая никакой реакции. Затем вздрогнула, словно сбросила с себя пелену ненужных переживаний, и заговорила:
— Нет, он никого не ждал. Во всяком случае, ничего мне про это не говорил. Про планы на сегодняшний день тоже ничего не знаю. Последнее время папа в основном находился дома, на улицу выходил редко. В основном смотрел телевизор, некоторые передачи, новости на разных каналах.
— Скажи, Вика, а он за последний месяц или два изменился как-нибудь? Я имею в виду его поведение, психологическое состояние, какие-то новые друзья… С кем он, вообще, общался последнее время?
— Да ни с кем он не общался. Домой к нам никто не приходил. При мне, точно, ничего подобного не было. Если только в мое отсутствие, но тоже навряд ли. Думаю, я бы смогла это как-нибудь определить. А что касается его психического состояния… Вроде тоже все нормально было… Хотя, постойте, около двух месяцев назад папа пришел вечером с прогулки, раньше он любил вечерами прогуливаться минут по 40–60 рядом с домом в сквере, в очень взвинченном состоянии. Был какой-то злой и, как мне показалось, напуганный. Я его таким не видела никогда. Когда я спросила, в чем дело, что произошло, папа не ответил мне, а лишь махнул рукой. А когда ложился спать в этот день, то попросил меня накапать ему валерьянки, что я и сделала. Но это было единственный раз. Больше ничего подобного не происходило. Однако, я обратила внимание на то, что папа стал реже выходить из дома, был более молчаливым, чем раньше, часто о чем-то подолгу задумывался. Но все это было как бы не в угрожающих объемах. В принципе, за исключением этих маленьких нюансов, ничего не изменилось, папа вел себя, как и раньше, по-прежнему.