– Слава, звал меня?
Она была все еще бледной после случившегося. Тоже отличная кукла, лучше всех. Многостаночная, всепогодная и долговечная. Каждый коллекционер кукол гордится какой-то одной в коллекции, и у Вячеслава Голембо была такая своя гордость: Жанна Клюева. Он считал ее аппаратом для исполнения определенных видов работ. Отличным, но все же аппаратом. Некоторые марионетки, почти как реальные живые создания, занимают какое-то пространство, в том числе и эмоциональное. Когда Голембо случалось уезжать, он даже скучал по своим тщательно подобранным куклам. Особенно по Жанне: она была выращенным им за долгие годы экспонатом, вещью ручной работы. Но он, конечно, никогда ей об этом не говорил.
– Сядь. Ты помнишь момент, когда я вошел в комнату к Глебу, где были ты, Лученко и Завьялова?
– Конечно, – пожала плечиком Жанна.
– И что было дальше?
– А что, у тебя действительно болела голова? Докторша не ошиблась? Бедненький, – покачала она головой.
– Не отвлекайся, – строго сказал Голембо. – Расскажи.
И его послушная марионетка, повинуясь рывку за ниточку, рассказала. Выходило, что и она не помнила момента, когда Лученко прикоснулась к нему и сняла головную боль.
– Ну, ступай, – отпустил он Жанну.
Она встала и спросила:
– А когда мы закончим это разбирательство? Я так понимаю, передача закроется? Что вообще будет?
– Иди-иди. Узнаешь после.
Голембо чувствовал себя очень неуютно. Какая сильная женщина эта Лученко! Ведь она на секунду заставила его самого почувствовать себя марионеткой. Это вызывало и уважение, и опасение. Но поразмыслив, он все же понял, что не может сердиться на докторшу: в поступке Лученко была определенная деликатность и понимание его отношений с подчиненными, когда он не должен «потерять лицо».
Тут за перегородку в зале, где он сидел, зашла Вера.
– Мне нужна ваша помощь.
– Смотря что потребуете, Вера Алексеевна, – с ироничной усмешкой вздернул бровь бизнесмен.
– Ничего сверхъестественного я не попрошу. А нужно будет вот что… – И Вера подробно изложила Голембо свой план.
– А вы хороший стратег! – с явным удивлением заметил хозяин. – Хорошо, я распоряжусь.
Спустя несколько минут в зале, где проходила съемка, собрались все ее участники. Казалось, в нем витали электрические разряды. Напряжение усилилось, когда режиссер скомандовал:
– Начали!
На высоких табуретах в сверкающих вечерних туалетах сидели три модели, те самые, что беседовали с Верой Алексеевной. Владлен театрально представил их:
– Эльвира Горина, Оксана Оксион, Руслана Янголь!
Операторы отсняли их с разных точек. Затем камера наехала на табло из шести закрытых букв. Прозвучала музыкальная фраза, после которой должен был последовать вопрос ведущего к участницам. Но тут режиссер внезапно остановил съемку: