– А, это зимой… Праздновали масленицу на нашей даче. Тетя Ивга отошла с мамой пошептаться о своих женских секретах. В этот миг с крыши сорвалась острая длинная сосулька. Она чудом не пробила кому-то из них голову! Мама потом говорила, что за мгновение лишь увидела какую-то тень и успела отпрыгнуть. Но сильно поранила руку. Из-за удара у нее образовалась трещина в кости. Хорошо, что тетя Ивга врач. Она сразу забинтовала ее и повезла маму в больницу. Там уж ей наложили гипс на травмированную руку.
– Алиса, скажите, вот это все, что вы вспомнили, случалось при большом скоплении народа?
– Как когда. Когда мы с мамой чуть не утонули, то находились за городом одни. Папа был на работе. Бабушка вообще не любит выезжать из городской квартиры. В походе, я уже говорила, собралась большая компания. Когда масленицу праздновали – тоже… А когда чуть в аварию не попали, снова оказались вдвоем.
– Про аварию, пожалуйста, подробнее!
– На самом деле – банальная неисправность. В мамином автомобиле, новенькой «шкоде», почему-то отказали тормоза. Мы возвращалась с дачи в город, а было мне тогда уже… да, пятнадцать лет. В пути я захотела мороженого. Мама стала останавливаться у первого сельского магазинчика, но не смогла. Машина не слушалась. От растерянности мама свернула с дороги в поле, и это оказалось спасением. Машина воткнулась в огромный стог, нам повезло – он послужил амортизатором. Потом папе в авторемонтной мастерской сказали, что была повреждена оплетка тормозного шланга переднего колеса. Мы так и не поняли, как эта неисправность могла возникнуть в новенькой машине…
В эту встречу с Верой Лученко Алиса Старк, в девичестве Бессонова, рассказала доктору очень многое из того, чего не рассказывала никогда и никому. Это было странно и приятно для нее самой, не привыкшей к подобным откровениям. Но перед Верой Алексеевной девушке хотелось буквально вывернуть душу наизнанку. При этом Алиса не испытывала ни малейшего дискомфорта – просто перелистывала страницы детства. Впервые она рассматривала прожитые годы, словно содержимое той самой любимой кипарисовой шкатулки со всякой всячиной. Вместе с гостьей они изучали вещицы из этой коробочки, где хранились обрывки старых бус-воспоминаний. Там было много всякого: полезного, красивого, важного – и хлама. Они тщательно отсеивали драгоценные крупицы прошлого, откладывая ненужное в сторону. Перебирали, чистили Алисину душу. И ей становилось легче. Казалось, что доктор Лученко вот-вот наведет порядок в запутанной истории.
Незаметно, на мягких лапах подкрался вечер. Город лежал в сиреневых сумерках садов и парков, как младенец в колыбели. На него темной прозрачной шалью опустился сентябрьский сумрак, накрыл своим легким покрывалом древний город. Крыши, стены, кроны деревьев, так искусно все нарисовано – кем? – наверное, великим импрессионистом… В домах светились окна, они сияли яркими золотыми точками в темноте неба. От этой картины нельзя было отвести взгляд. Она и успокаивала, и будила в душе неясные тревоги.