Поджарый стоял не шевелясь. Глаза его виновато перебегали с сундуков на вещевые мешки, с суконных одеял на койках к очередному дневальному, протиравшему окна тряпкой. Старшина тоже изучил характер начальника связи и знал, в таких случаях лучше молчать. Наконец Овсюгов отпустил Поджарого и прошел в ленинскую комнату.
— Ты что-нибудь знаешь о домашнем отпуске красноармейца Жаликова? — спросил он политрука Кузьмина, снимая фуражку и садясь рядом. Это означало — предстоит длительный разговор. Политрук ответил, что знает.
— Прекрасно-о! Но-о домашний отпуск красноармейца производится с разрешения… — Овсюгов приподнял голову, многозначительно посмотрел на политрука. Тонкие губы его сжались.
Кузьмин предупредил:
— С разрешения комроты или политрука.
— Правильно-о! Ты разрешал?
— Нет, но Жаликову было сказано доложить дежурному по роте о домашнем отпуске.
Овсюгов сделал удивленные глаза, быстро заговорил о другом.
— Я хочу сказать… В его отпуске надо усматривать…
— Знаю, знаю.
Комроты вскинул белесые брови, округлил глаза.
— Жена может…
— Повлиять в плохую сторону? — Политрук прищурился, постучал пальцами по полевой сумке, лежавшей на коленях. — Допускаю: Жаликов особенный красноармеец. Он всегда был на грани поощрения и взыскания. — Политрук сделал паузу, прямо взглянул на командира роты. — Но Жаликов стал другим. Внимание наше дисциплинировало красноармейца.
— Я доволен, — заметил уже в дружеском тоне Овсюгов. — Но пусть красноармейцы будут научены горьким опытом Жаликова и знают, как плохо быть на военной службе, имея под боком жену.
— Это не совсем верно. Наш тыл, — осторожно намекнул политрук, — это не вооруженный отряд…
— Вы демократ, политрук! — Начальник связи привстал, надел фуражку. Дружественность в его тоне исчезла. — Железная дисциплина!.. Приезд жены красноармейца без разрешения — это удар по дисциплине.
— Ваши понятия о дисциплине, — спокойно продолжал Кузьмин, — подернулись ржавчиной…
— Что-о? — возмутился Овсюгов. — Что-о вы сказали?
Начальник связи стоял перед политруком с раскрытым ртом. Он знал, что Кузьмин так же твердо повторит свои слова. Этой твердости он завидовал.
— Вы нетактичны, — тише сказал Овсюгов.
Кузьмин рассмеялся. Командир выбежал из казармы. За ним вышел политрук.
— Мне, беспартийному специалисту, трудно с вами, — сказал начальник связи, когда они были на крыльце.
— Сходите к Шаеву… Объяснитесь. Это необходимо вам, как фляжка воды в походе, — сходя с крыльца, бросил политрук. Не оглядываясь, он направился в сторону просеки. Вскоре повстречал Аксанова. Командир взвода рассматривал золотистые березы, одиноко стоящую рябину с красными кистями спелой ягоды.