– А там что? – спросил Иван Васильевич, заметив в углу маленький белый сверток.
– Сейчас посмотрю.
Евгения Васильевна достала сверток, развернула бумагу, и все увидели три цилиндрические ампулы, формой напоминающие радиопредохранители, но значительно меньших размеров.
– Тоже какой-нибудь яд? – спросил Иван Васильевич, беря ампулу и разглядывая на свет прозрачную жидкость.
– Н-не знаю… Я вижу эти ампулы первый раз.
– Да что вы говорите! – вырвалось у Трифонова.
– И знаете что, товарищи, это ведь не нашего производства, – в сильном смущении сказала управляющая. – Наши ампулы совсем иначе запаиваются…
– Та-ак! – с удовлетворением протянул Иван Васильевич. – Неожиданно, но очень кстати. Разрешите-ка…
Он взял ампулы из рук управляющей, неторопливо завернул их все в бумагу, затем в носовой платок и спрятал в карман.
Через час в приемной внутренней тюрьмы Иван Васильевич разглядывал несколько осколков такой же ампулы, только что с большими предосторожностями извлеченных изо рта Шарковского.
Поздно ночью вернулся с обыска Маслюков. Иван Васильевич уже собирался ложиться спать, когда зазвонил телефон.
– Слушаю.
– Товарищ подполковник, докладывает Маслюков.
– Вы откуда говорите?
– Я уже вернулся. Обыск закончили.
– Нашли что-нибудь интересное?
– Нашел.
– Тащите сюда.
– Есть!
Первое, что увидел Иван Васильевич, когда Маслюков вошел в кабинет, – это характерная квадратная картонная коробка под мышкой.
– Пластинки?
– Совершенно точно. Стащил пластинки.
– Почему стащили?
– Чтобы старуха не заметила. Ох и вредная старуха! Сразу сообразила, что может быть конфискация. Когда начали имущество описывать, все время скандалила: «Это мое, это мое!» Чуть что получше – мое, говорит. Ценного добра у Шарковского много, товарищ подполковник. Прямо маленький музей. Удивляюсь я таким людям! Старый и жадный. Ну куда он это все нахватал? В могилу ведь не потащит с собой…
Говоря это, Маслюков положил коробку с пластинками на стол и развязал ее.
– Пластинок много, но я отобрал только заграничные. Вы говорили, что с английским текстом.
– Да, да. Думаю, что все они одинаковы. Одной фирмы, – сказал Иван Васильевич, вынимая пластинки и разглядывая этикетки. – Вот что-то подходящее, но музыка какая-то другая, и номер не тот. Вот еще… Ага! Кажется, эта.
Принесли и завели патефон. Музыка на принесенной пластинке оказалась та же, что и на пластинках Мальцева. Вальс и фокстрот. Но, слушая уже знакомые мелодии, Иван Васильевич по-прежнему не понимал, для какой цели привез их Тарантул.
– Что за черт! Не для развлечения же он их тащил в Ленинград?