– С работой мы устроим. Маленький отпуск на недельку.
Вернулась из кухни мать и принялась накрывать на стол. Фотографии Степа моментально спрятал в карман.
– И нечего долго раздумывать, – совсем другим тоном заговорил Трифонов. – Неучем тебе оставаться не резон. Война скоро кончится. Сам знаешь, как наши жмут… Надо учиться, Степа. Как вы полагаете, Варвара Васильевна?
– А что я? Он и сам теперь не маленький. Ученье никогда не повредит.
– Совершенно верно. Без отрыва от производства окончит десятилетку, а потом, в зависимости от способностей и желания…
– Способности-то у него есть, а вот желания не вижу. Лодырничать любит.
– Когда я лодырничал?
– А всегда! – строго сказала мать и, повернувшись к Трифонову, пояснила: – Собирался своему другу окна утеплить. Все еще собирается…
– Да некогда было, мама.
– Не болтай ты, – махнула она рукой. – Некогда! Парень в лазарете лежит, пошевелиться не может, а дружки у него собак по улицам гоняют.
– Ну чего ты! Хватит, – проворчал Степа.
– Другие ребята-комсомольцы добровольно по квартирам ходят. Где дрова принесут, где в доме приберут, где что… Помогают людям. А ты…
Степа сидел с опущенной головой. Мать была права, и он сознавал свою вину. Васькину просьбу он действительно до сих пор не выполнил. Все как-то не было времени, и каждый день дело откладывалось на следующий.
– Варвара Васильевна, вы обо мне не беспокойтесь, – сказал Трифонов, отодвигая от себя тарелку. – Я сыт: поужинал недавно.
– Жареной картошки немного съешьте. Картошка у нас своя. С индивидуального огорода, – с трудом выговорила она. – И зачем только такие слова придумывают? Язык сломаешь. Неужели нельзя по-русски назвать?
– С личного огорода, – подсказал Трифонов.
– Вот, вот. И легче, и понятней. А то выдумали какого-то индивидуя… от большого ума!
– Наоборот! – насмешливо возразил Трифонов. – Я полагаю, что от небольшого ума. И делают это некоторые товарищи, чтобы свою ученость показать.
– Вот, вот… Дескать, слушайте и дивитесь, какие словечки я могу заворачивать!
Мать вышла за картофелем, и оперативный разговор возобновился.
– Теперь смотри сюда, – сказал Трифонов, разворачивая листок бумаги, на котором было нарисовано что-то вроде карты. – Вот дорога. Тут мостик. Здесь склады. Эта тропка через все кладбище идет. Следи за тропкой. Видишь поворот? Вот здесь, в этом районе, вы поставите западёнки. Деревьев там много. А тут тайничок раскинете. Кумекаешь? По тропке много всякого народу ходит, а как который свернет сюда, во все глаза смотри, куда он пойдет. Но сам… Боже тебя упаси, если он заподозрит, что ты следишь. Все! Конец! Дело провалишь! Чуешь, Степа?