– Что?
– Противогаз… Тут лежал мой противогаз… на лавке… Где он?
– Что ты волнуешься? Твой противогаз никуда не денется.
– Скорей! Пожалуйста, скорей!.. Где он?
Тревога Миши невольно передалась заведующей. Она встала, обошла комнату, заглянула в соседнюю.
– Никакого противогаза нет. Ты его оставил, что ли?
– Да. Сегодня оставил. Скорей найдите, а то опоздаем! – говорил Миша, бросаясь в разные стороны и заглядывая под стол, под стулья, под шкаф. – Сколько времени? Только точно, – спросил он, увидя на руке заведующей часы.
– Сейчас ровно тринадцать минут седьмого.
Обессиленный, Миша сел на стул.
– Где же противогаз? – с отчаянием крикнул он.
– Сейчас, Миша, я спрошу.
Заведующая вышла. Миша откинул назад голову. От слабости опустились руки. Ноги дрожали. За стеной раздавались детские голоса, звон посуды. Ребята ужинали. Скоро они лягут спать…
Вернулась заведующая с молодой женщиной.
– Нюра, вы убирали здесь. Куда мог пропасть его противогаз?
– Не видала я никакого противогаза. Лежал тут Марии Ивановны противогаз на скамейке. Один только и был.
– Да, да, на скамейке! – Миша вскочил. – Где он?
– Она унесла его с собой.
– А других не было?
– Кому нужен твой противогаз? Каждому свой надоел.
– А где она живет? – спросил Миша.
Получив адрес, мальчик бросился к выходу.
Мария Ивановна вернулась домой с работы в половине шестого. В запущенной, осиротевшей комнате было холодно.
Что делать? Ложиться спать еще рано, да и не хотелось, хотя Мария Ивановна вставала в шесть часов утра и сразу торопилась на работу. Там было теплее, уютнее и всегда много дела.
Она решила затопить «буржуйку» и попить чая. Снимая противогаз, чтобы повесить его на вешалку, подумала: «Почему он кажется сегодня таким тяжелым?» Принесла поленьев и принялась колоть. Когда дрова разгорелись, поставила чайник и разделась. Потом накинула платок на плечи, придвинула любимое кресло мужа к «буржуйке», села и задумалась: «Где он сейчас? Жив ли? Давно что-то нет писем». Война разрушила так хорошо налаженную жизнь. Муж на фронте, маленький сын эвакуирован с основной группой детей детского сада на Урал. Она бы могла уехать с ним, но совесть не пустила. Здесь она нужнее.
Она вспомнила, как в голодную зиму все работники отдела народного образования, в том числе и она, бродили по району, обследовали квартиры, спрашивали, разыскивали сирот. Истощенные матери отдавали своим детям все, и, как правило, дети умирали последними… Одиноких детей находили полуживыми от холода, с притупившимися чувствами, высохшими, с проступающими острыми косточками и везли на санках к себе в детский сад.