— Ваш брат, — Джексон не смог удержаться, чтобы слегка не поддеть ее, — также поручил мне оградить вас от охотников за приданым. Так что я выполняю свою работу.
— Вы знаете, кто я такой? — в негодовании воскликнул герцог.
«В высшей степени достойный кандидат в мужья, чтоб тебе удавиться!»
— Человек, пристающий с поцелуями к молодой невинной девушке, о чем не знают и на что не давали разрешения старшие члены ее семьи.
— Мистер Пинтер, это его светлость герцог Лайонел. — Селия едва сдерживала себя. — Он вовсе не охотник за приданым. И вообще это не ваше дело. Я была бы вам признательна, если бы вы держали свое мнение при себе.
— Как я уже говорил на днях, — Джексон не сводил с нее глаз, — всех денег в мире не хватит, чтобы принудить меня к этому.
— И что вы намереваетесь предпринять после того, что увидели, сэр? — Взгляд герцога был холоден и тверд.
Джексон повернулся к нему:
— Зависит от вас, ваша светлость. Если вы немедленно вернетесь к гостям, я ничего не буду предпринимать.
В слабом свете, исходящем от печи Бузальо, Джексон не мог разглядеть, какое выражение появилось на лице герцога — облегчение или досада.
— Если в дальнейшем вы будете вести себя с леди Селией в полном соответствии с правилами приличия, — продолжал Джексон, — думаю, ничто не выйдет за пределы этого помещения.
— Очень мило с вашей стороны, — с легкой иронией проговорил герцог и предложил леди Селии руку. — Пойдемте, миледи.
— Вы идите, — холодно сказала Селия. — Мне нужно поговорить с мистером Пинтером наедине.
Переводя взгляд с нее на Пинтера, герцог кивнул.
— Надеюсь, позже вы позволите мне пригласить вас на танец, дорогая, — произнес герцог с улыбкой, покоробившей Джексона.
— Разумеется. — Ее улыбающиеся глаза были устремлены на собеседника. — С огромным удовольствием.
Но сразу после ухода герцога улыбка исчезла, как будто ее и не было.
— Кто позволил вам лезть в мои дела! Вам надлежит быть наверху: проверять комнаты моих поклонников, или опрашивать их слуг, или делать еще что-нибудь стоящее, вместо того чтобы…
— Вы понимаете, что могло бы произойти, не окажись я рядом? — резко спросил он. — В этой оранжерее никого нет, она и стоит на отшибе, а благодаря печке здесь даже уютно. Все, что ему оставалось, это уложить вас на одну из этих чертовых скамеек, расставленных повсюду, и… — Он оборвал себя, но недостаточно быстро.
— И что? — дерзко бросила она. — Я бы позволила соблазнить меня, как последнюю распутницу, так, что ли?
— Я этого не говорил, — возразил Джексон.
— Но прозвучало это так. По-видимому, у вас сложилось убеждение, что я не в состоянии контролировать себя или противостоять вниманию мужчины, которого знаю с детства.