Боб, насколько я понял, имел какое-то отношение к текстильной промышленности, но чем он занимался, мне установить не удалось. Одно время он жил в Лондоне, однако тамошняя жизнь не пришлась ему по вкусу.
— Мне там осточертело,— сказал он.— Совсем не так приятно чувствовать себя маленькой рыбешкой в большом пруду. Хорошо вернуться домой, верно, Ева?
Я заметил, что пока он не забывал следить за своей речью, ему удавалось проглатывать окончания слов. Он перенял это у Роналда Колмена, подумал я, и произведенное им на меня впечатление несколько потускнело. Это сразу низводило его до уровня рабочего парня, разыгрывающего невозмутимость в стиле Алана Лэдда, или — девушки-работницы, причесывающейся под Веронику Лейк.
— Вам приходилось участвовать в спектаклях? — спросил он меня.
— Приходилось,— сказал я.— Только у меня всегда как-то не хватало на это времени.
— У вас очень хорошее лицо в профиль,— сказала Ева,— и такой мягкий, плюшевый голос. Нам пора уже найти нового актера на роли героя. Эта бездарная коротышка играет у нас всех молодых любовников. Я пошла к «Служителям Мельпомены» в надежде, что меня постоянно будут обнимать красивые молодые люди. И вот единственный мужчина, с которым мне приходится целоваться,— мой собственный муж. А мы можем делать это и дома.
— Правильно,— сказал Боб, лукаво подмигивая мне, и я внезапно увидел их обоих в постели. Ева окинула меня бесцеремонным оценивающим взглядом, словно прочла мои мысли.
— Мы познакомим его с Ронни — пусть он его попробует,— тотчас заявила миссис Томпсон.
— Только не знакомьте его с Элис,— сказала Ева.— Ей сейчас нужна новая жертва. Она до сих пор не может прийти в себя после неудачи с «Молодым Вудли».
— Ш-ш-ш! — прошептала миссис Томпсон.— У Джо может создаться превратное впечатление.
— На вас есть заявка, Джо? — спросила Ева.
— Кто на меня позарится,— сказал я.
— Я позабочусь о том, чтобы свести вас с очень порядочными девушками.
— Дорогая моя,— сказал Боб.— Какая страшная смесь распутства и респектабельности в одной фразе. Меня всегда поражало…
Миссис Томпсон прервала его:
— Прекратите ваши остроты в духе «Жизни втроем», Боб Стор.— Улыбка, сопровождавшая ее слова, должна была смягчить их резкость, но я почувствовал, что миссис Томпсон умело руководила беседой и помешала Бобу коснуться какой-то опасной темы.
— Они не должны были ставить и той пьесы,— сказал Седрик.— Ее следует запретить для любительской сцены. Да, да, запретить. И ведь поставили ее только для того, чтобы блеснуть туалетами.
— Я сделала для этого спектакля совершенно сногсшибательное вечернее платье,— сказала Ева.