Настойчиво убеждала себя, что это просто блажь, вызванная одиночеством, что это скоро пройдет, что моя к нему тяга вызвана экстремальными обстоятельствами моей жизни, но ничто не помогало.
Мне так хотелось снова почувствовать его крепкие руки, что я сдалась и решила: если он появится, не противиться и проверить, так ли сладки его поцелуи, как мне почудилось, или это со мной сыграло дурную шутку мое буйное воображение.
Семена не было целую неделю, и, когда он появился посредине ясного дня, совершенно не скрываясь, будто не делал ничего предосудительного, и сразу прошел ко мне в дом, я растерялась. Видимо, моя растерянность была так заметна, что он, молча заглянув в мои глаза, обнял и стал жарко целовать, с силой прижимая меня к себе. Все мои чувства пришли в движение. Мне хотелось всё забыть и полностью раствориться в нем. А там будь что будет…
И тут память услужливо преподнесла мне лицо той милашки, что отняла у меня весь смысл моей жизни. Осознание того, что я оказалась на одной с ней доске, заставила меня опомниться и замереть. Я не отодвигалась, но мне сделалось стыдно. И, снова всё поняв, Семен отстранился первым.
— Ох ты, высоконравственная ты моя… А что было бы, если бы я не был женат?
Я ответила тоскливой русской поговоркой:
— Если бы да кабы, то во рту росли грибы…
Он хмуро протянул:
— Понятно. Но признайся хоть, что чувствуешь то же, что и я.
Я не удержалась от мелкой провокации:
— Я не знаю, что ты чувствуешь.
Семен невесело засмеялся и притиснул меня еще сильнее, чем прежде. Не почувствовать его возбуждение было не возможно. Я печально спросила:
— И это всё?
Проведя по моей голове тяжелой рукой, он с горьким вздохом признался:
— Нет, конечно. С этим бы я справился. Пара ведер колодезной воды — и всё в порядке. Но вот с тем, что ты снишься мне каждую ночь, я справиться не могу.
Сердце у меня забилось еще сильнее, но я постаралась не выдать своего скорбного сожаления.
— Слишком поздно. У нас с тобой семьи. И этим всё сказано.
Он досадливо вздохнул, но опровергать мои слова не стал. Лишь с плохо скрытой надеждой спросил:
— Но всё-таки, где твой муж?
После последнего разговора с Георгием я не могла уже относиться к нему так же отстранено, как прежде. Но и что-либо выдумывать, чтобы замазать огромный разрыв между нами — тоже. Я промолчала, и Семен тихо протянул:
— Ну что ж, история повторяется. У меня та же ситуация. И жить не можешь, и рвать совестно.
Какие верные слова! Похоже, что мы и в самом деле прекрасно понимаем друг друга. Но вот только от этого не легче…
Он присел на кровать и посадил меня к себе на колени. Не противясь, я положила голову ему на грудь. Сердце у него билось тяжело и замедленно, будто он усиленно сдерживал себя. Семен ничего не говорил, я тоже. А что тут можно сказать?