Я жутко расстроилась. Как же узнать? Позвонить нельзя, поехать, да еще на своей машине — тоже.
Мучилась я до трех часов, пока не приехал Семен. Воспользовавшись тем, что рядом никого не было, он схватил меня в охапку и крепко прижал к себе. У меня аж кости захрустели. Вот что значит заниматься тяжелым физическим трудом, накачал мускулатуру. Я протестующе захрипела, вовсе не желая окончить свои дни в его слишком любящих объятиях, и он с сожалением выпустил меня из рук.
Посмотрев на мое удрученное лицо, Семен обеспокоенно спросил, что случилось. Врать мне не хотелось, и я призналась, что очень беспокоюсь об одном старом доме. Узнав, где это, он куда-то позвонил и успокаивающе сказал:
— Там всё в порядке. Шторм обошел их стороной. Был просто сильный ветер.
Сильный ветер… Насколько сильный? Моему старому саду достаточно и не слишком сильного ветра, чтобы повалить столетние деревья.
Мне нестерпимо захотелось проверить, что там произошло. Увидеть своими глазами. Ни сознание того, что там я могу встретиться с Георгием, ни возможная засада Пронина стали вдруг несущественны.
Поняв по моему взволнованному виду, что я сейчас сорвусь и понесусь черт знает куда, Андреев мрачновато вздохнул и настойчиво предложил:
— Если хочешь, поедем. Но на моей машине. Насколько я понимаю, так безопаснее.
Я с радостью ухватилась за это предложение. Но в последнюю минуту всё же схватила большой цветастый платок Ефросиньи и, по-старушечьи повязавшись, напялила большие солнечные очки, закрывавшие пол-лица.
Сев на переднее сиденье, первым делом посмотрела в зеркальце заднего вида. На меня взглянула бледная старушонка, правда довольно модная — черные очки придавал мне вид молодящейся голливудской красотки преклонного возраста.
Семен посматривал на меня с подозрительным интересом, и наконец не выдержал:
— Рита, что это значит? От кого ты всё-таки прячешься?
С укором посмотрев на него, я фальшиво запротестовала:
— Я не прячусь. Просто хочу хоть немного пожить спокойно. Неужели это незаконно?
Пробурчав себе под нос:
— Не хочешь, не говори… — он погнал так, что я, ухватившись за поручень, почти летала по кабине, охая при очередной колдобине.
Выехав на шоссе, мы практически пошли на взлет — стрелка спидометра застыла на отметке в сто двадцать километров. Конечно, для современных спортивных автомобилей это не скорость, но для потрепанного временем УАЗика это был запредельный фокус.
Прикрыв глаза, чтобы было не так страшно, я тихо молилась всем богам, уверенная, что следующий кювет непременно станет нашим.
Через полчаса мы подлетели к Пореченску, и Семен сбросил наконец скорость. Немного отдышавшись, я с легкой иронией спросила: