— Владыка, я Тебя не понимаю!
Лито закрыл глаза. Он слышал этот крик уже бессчетное количество раз. Лица сливались до того, что становились неразличимы. Он открыл глаза, стирая возникавшие перед его мысленным взором образы.
— Пока будет жив хоть один человек, чтобы из видеть, цвета не превратятся в одномерные трупы, даже если, Монео, умрешь сам.
— Как это понимать, Владыка?
— Непрерывность, отсутствие конца, Золотая Тропа.
— Но Ты видишь то, чего не видим мы, Владыка!
— Потому что ты отказываешься!
Монео поник подбородком на грудь.
— Владыка, я знаю, в своем развитии Ты выше всех нас. Вот почему мы Тебе поклоняемся и…
— Черт тебя побери, Монео!
Монео рывком вскинул голову и в ужасе воззрился на Лито.
— Цивилизации рушатся, когда их силы превосходят их религии! — сказал Лито. — Почему ты этого не видишь? Хви это видит.
— Она икшианка, Владыка. Может быть, она…
— Она Рыбословша! Она была ею от рождения. Она рождена, чтобы служить мне. Нет! — Монео попробовал заговорить и Лито поднял одну из своих крохотных ручонок.
— Рыбословши встревожены, потому что я называл их моими невестами, а теперь они видят чужую, непрошедшую Сиайнок, но все же лучше их самих.
— Как это может быть, когда твои Рыбо…
— Что это ты говоришь? Каждый из нас является в этот мир, уже зная, кто он таков и что ему предназначено делать.
Монео открыл рот — и закрыл его, ничего не произнеся.
— Малые дети знают, — сказал Лито, — лишь после того, как взрослые запутают их, дети начинают прятать свое знание даже от самих себя. Монео! Раскрой самого себя!
— Владыка, я не могу! — эти слова с усилием вырвались из Монео. Он трепетал от муки. — У меня нет Твоих сил, Твоего всеведения…
— Достаточно!
Монео умолк. Его всего трясло.
Лито заговорил с ним успокаивающе.
— Все в порядке, Монео. Я попросил от тебя слишком много, и теперь мне понятно твое утомление.
Дрожь Монео понемногу унялась. Он задышал глубокими жадными вдохами.
Лито сказал:
— В нашем свадебном обряде Свободных нужно кое-что изменить. Мы воспользуемся не водяными кольцами моей сестры Ганимы, а водяными кольцами моей матери.
— Кольца госпожи Чани, Владыка? Но где ее кольца?
Лито перекрутился своей тушей на тележке и указал на пересечение двух пещерообразных ответвлений слова от себя, где тусклым светом были освещены самые первые погребальные ниши Атридесов на Арракисе.
— В ее гробнице, в первой нише. Ты извлечешь эти кольца, Монео, и принесешь их на церемонию.
Монео поглядел через сумрачное расстояние подземелья.
— Владыка… не будет ли святотатством…
— Ты забываешь Монео, кто во мне живет, — и дальше, голосом Чани: — С моими кольцами я могу делать, что хочу!