Компанейский разговор, разумеется, не клеился.
— Еще бутылку заказать? — неуверенно предложил Стасик.
— Я скоро пойду, — ответил Изгой. — Если вы будете пить дальше, можешь заказать.
Ястреб неожиданно хлопнул в ладоши.
— Гулять! Стас, тащи еще одну вискаря! Зальем печаль-тоску!
Изгой никогда не умел останавливаться. В подавляющем большинстве случаев открытая бутылка алкоголя означала забег на длинную дистанцию и полную амнезию на финише.
«Ты алкоголик, — говорила тетка. — В твоем возрасте это очень опасно. Надо остановиться, пока не поздно».
Нет, именно останавливаться он не умел, и если рядом кто-то хлопнул в ладоши и предложил откупорить новую, так тому и быть.
Через полчаса он уже забыл о цели визита в грузинский ресторан и даже подробности разговора с Ястребом. Он просто пил и закусывал. Закусывал и снова пил. Сидел на стуле, кивал головой подобно китайскому болванчику, пытаясь удержать нить рассказа Стасика о его недавней попытке жениться. Потом танцевал… или пытался танцевать: музыка грохотала, свет цветных прожекторов слепил глаза, а он раскидывал в стороны руки и ноги, кружился вокруг незнакомой дамы в длинном зеленом платье, недвусмысленно склоняя ее к продолжению ужина в приватной обстановке. Кажется, дама была не одна, и кавалер столь же недвусмысленно отправил его в нокдаун…
Он смутно помнил зеркало в туалете ресторана, свое размытое отражение, красное лицо и слипшиеся от воды волосы. Помнил крыльцо, зябкий ветер, попытки прикурить от старой зажигалки. Десятки образов и картинок, упрямо не желавших выстраиваться в логический ряд.
А потом все оборвалось. Словно отрубило. Наверно, так и приходит смерть: сейчас ты есть, а в следующую секунду тебя просто нет. Бесконечная ночь без сновидений. Видит Бог, он был бы не против.
Но он проснулся. На краю города, в толстовке и джинсах. И единственное, что он ощущал — это собачий холод.
— Что же вы с Ястребом натворили? — осторожно интересуется Маша. Она не сводит глаз с рассказчика. Макс и Славка тоже слушают внимательно, но с Машей им не сравниться. Она — женщина.
— Мы убили человека, — отвечает Изгой. — Убили слабого и беззащитного.
Он ищет глазами бутылку, но не находит. И никто не предлагает сбегать за новой.
11 июня
«Долой самобичевания и самокопания! Пора начинать сытую и свободную буржуазную жизнь частного сыщика!»
Не проходило и недели, чтобы я не просыпался каким-нибудь душным утром с этой мантрой на устах. События, приводившие к самоубеждениям, разнились, но 11 июня я впервые за многие годы пытался отогнать морок влюбленности. Да-да, старый пес Антон Данилов влюбился… и сразу наложил в штаны, едва объект вожделения намекнул на взаимность.