За это и выглотали по первой холодную маслянистую водку, отдававшую сивухой. Пухлое лицо Байкова сдавилось в отчаянную гримасу с глубокими складками.
— Ф-фу, солярка! — выдохнул он.
Поезд летел над облачным полем, отбивая ритм скорости. Снежный свет лился в герметичную, наполненную искусственным теплом коробочку купе.
— Вы посмотрите, а! — сказал отдышавшийся Виталий Сергеевич, глядя в окно. — Это даже не простор, это черт знает что! И ведь не Сибирь, не Дальний Восток — Средняя полоса, как говорится. Вот страна!.. Вы, я знаю, в командировках самолеты предпочитаете, а символ-то России все-таки — поезд. Скорый поезд, идущий сквозь такое… Сквозь такую вот бесконечность.
Скрещиваясь, громовыми взмахами пролетели за окном, пропали и стихли фермы моста.
— Вы пишете, — сказал Виталий Сергеевич. — Вот возьмите и напишите рассказ «Зимний скорый». А? Какое я вам название придумал! Половину гонорара за такое название!
— О чем будет рассказ? — спросил Григорьев.
— Как — о чем? Да просто возьмите и напишите всё как есть. Это, наверное, самое трудное, а? Напишите, как двое командированных ждали, ждали поезда на маленькой станции. Замерзли. Дождались наконец. Сели и едут, в окошко смотрят. Достали водки, выпили. Разговаривают.
— А разговаривают о чем?
— Ну как о чем, как о чем?.. О политике, конечно!
И они в самом деле заговорили о том, о чем той зимою нескончаемо долбили в глаза, в уши, в мозг телевидение, радио, газеты, что стало ядовитой свинцовостью самого воздуха, которым дышали. О крылатых ракетах и «першингах», о том, что наши подводные ракетоносцы подплыли в ответ к берегам Америки. О том, что никогда еще с шестьдесят второго года не нависало ЭТО над жизнью так близко, так ощутимо страшно. И о том, что, как всегда, в громе трагедии повизгивают шутовские подголоски. «Правда» на полном серьезе ляпнула сообщение: некий финский полковник, начальник вооруженных сил какой-то губернии (ни больше, ни меньше!) заявил всему свету, что, поскольку крылатые ракеты на Ленинград собираются запускать через Финляндию, не потерпят этого финны, создадут могучую ПВО и будут их сбивать, как воробьев. Приятный человек губернский полковник. Хотя, всё логично. Если уж финны одевают нас и кормят, так пусть и защищают, черт их дери!
— А иногда всё же надеешься, — говорил Виталий Сергеевич, глядя в окно, — может, еще раз выручат наши просторы? В мирные времена — обманывают они, расслабляют. От них медлительность наша и «авось» этот проклятый. А в беду — спасают. Так может, еще раз, последний — спасут?.. Хотя, не только гибель страшна. Даже если не нажмут «кнопку», десятилетия жизни под таким топором не могут бесследно пройти. Конечно, человек не в состоянии всё время тревогу ощущать. От нескончаемости притупляется она и не мешает. Вот, кажется, как славно защитились — привычкою! А вечные принципы какие-то раздавливаются, и невиданная мораль вылезает. Высшая мудрость — жить одним днем, а высшая доблесть — уцелеть самому. Сохранить свою персону, как частицу рода человеческого…