—А что продолжать... В конце-концов, возникла под «крышей» «Рицы» организация откровенно экстремистского толка, если выражаться казенным языком. Идея господства над всеми, да? Мудрость проникает везде, но по-настоящему мудрых очень и очень немного. Ты-то себя, конечно, к мудрым относишь. Потому что хорошо себя ведешь, нос ни во что не суешь. Твои хозяева — потому что в действительности они твои хозяева, ты сам это прекрасно понимаешь — тебя не трогают. А вот Гладышев то ли деньги с ними не поделил, то ли власть. И в результате скончался от тяжких телесных повреждений. Не жалко друга-товарища?
Хилые плечи Куренкова, покрытые роскошным серым свитером, поднялись и опустились.
—Не жалко,— констатировал я очевидный факт.— Тебе важно, что ты в порядке. Ты и дальше будешь в порядке, призвание у тебя такое. Поэтому бессмысленно взывать к твоему разуму, а совести у тебя, как известно, никогда не было. Но я взываю к твоей осмотрительности, этого у тебя в избытке. Я, конечно, один не справлюсь с ними — ты понимаешь, о ком я говорю. Их можно уже назвать явлением планетарным. Но я сделаю все, что в моих силах, тем более, что жизнь моя не кончится после завершения существования на земле. Кто-нибудь еще последует моему примеру — возможно, даже в этой жизни — потом еще кто-то и еще...
—И все останется, как прежде,— Куренков потянулся изящной своей ручкой за хрустальной пепельницей.— Будут воровать, блудить, убивать, пить, жрать, размножаться. Будет мир на земле, и в человеке благоволение, одним словом.
—Не тебе решать, как должно быть. А потом, я к тебе не на диспут пришел. Мне нужен ваш анти предтеча местного масштаба. Я могу тебе описать его внешность, если хочешь... Хотя могу допустить, что ты его и не видел. Тебя ведь не во все дела Всепроникающей Мудрости посвящают? Правда, тебе присвоили степень цограмба, четвертую ученую степень, принятую в буддийских монастырях. Но это все юмор для идиотов, ты ведь понимаешь. Все религии вообще туфта, потому что люди узурпируют право говорить от имени Бога, наставляя других в том, о чем сами не имеют никакого понятия. В общем, вот что, Куренков, передай вашему «бодхисатве», что я хочу встретиться с ним. Где угодно и когда угодно. А все попытки расправиться со мной, только укрепляют меня, как ни странно это звучит.
—Я не понимаю, о чем ты говоришь,— нагло заявил Куренков.
Я вздохнул.
—Вам всем нужно чудо, только тогда вы верите. Что ж, получай.
Я коснулся его левой щеки, чувствуя, как дернулись под моими пальцами дряблые мышцы. Куренков сейчас почувствовал нечто, похожее на удар электротоком. Левая сторона его лица искривилась, нижняя губа отвисла, довершая создание уродливой гримасы, голова склонилась влево, подчиняясь судорожному сокращению мышц шеи. Он попытался коснуться лица и шеи левой рукой, но и рука неестественно согнулась, пальцы скрючились.