— «Что же, завтра летим?»
— «Да», — ответил, оборачиваясь, Горянский.
Они, неожиданно для самих себя, крепко пожали друг другу руки.
— «Что-то будет с нами там, Горянский? — сказал Чем-берт, садясь на окно и указывая рукой на небо. — Хотел бы я уже быть там!..
— Проверили ли вы все… ты все?.. — спросил он, сам не замечая, что переходит на ты. — Уверен ли ты в действии своих приборов?»
— «Безусловно!» — убежденно ответил Горянский. — С самого возвращения сюда я упорно контролирую все мои вычисления; ни одной ошибки! — Все правильно.
— Только одно сильно беспокоит меня…»
— «Что?» — Острые огоньки испуга блеснули в глазах Чемберта.
— «Башни радио… — вздохнул Горянский, — особенно главная, с помощью которой будет работать междупланет-тный беспроволочный телеграф и в случае надобности можно будет бросить энергию…
— Мы сделали большую ошибку, Чемберт! Мы не приготовили себе настоящего помощника и заместителя; когда мы с вами будем в пространстве, кто же заменит нас здесь?»
— Тамповский? — Джонни?
— Хороший преданный парень, но ведь он же совершенно не интеллигентен!
— Тамповский будет хорош, пока работает радио; ну, а если что-нибудь испортится? — Он ведь только телеграфист, а не инженер… — При малейшей порче он может просто растеряться…
— Наконец, как знать, что в наше отсутствие может случиться на острове?
— Мы сделали большую, большую ошибку, и виноват в этом я!..
— Предвидеть все и упустить из виду такую простую и в конце концов несложную вещь: да ведь за эти восемь лет можно было превратить того же Тамповского или Джонни в хорошего инженера!
— А теперь не откладывать же из-за этого наш опыт еще на несколько лет, когда все уже готово?
— Впрочем, глупости! — Я разнервничался, как баба, и напрасно расстраиваю себя и вас, Чемберт: машины работают прекрасно — я сам вчера их осматривал; — мы вернемся через два-три дня. Почему же им останавливаться без нас?
— Наш добрый Чигринос за эти два дня тоже, вероятно, не произведет вооруженного низвержения существующего строя!
— Не правда ли, Чемберт? — Пустяки, — все будет хорошо! — Завтра летим, Чемберт!»
— «Я останусь, — сказал Чемберт чуть слышно. Лицо его как-то сразу осунулось; блестевшие ранее глаза погасли, он нервно крутил пальцами пуговицы своего безукоризненного костюма. — Это моя вина, а не ваша, Горянский, вы были заняты, вы работали над самым изобретеньем, над машиной, вы создавали…
— Я имел достаточно времени, чтобы обучить Джонни…
— А Тамповский… не человек!.. Его оставить одного совершенно невозможно.
— Это — моя вина, и я останусь, Горянский».