— «Остров! Отвечаю! Горянский! — Успокойтесь, дружище Чемберт, все обстоит благополучно! Двигатель действует превосходно; мы с Еленой здоровы и летим к луне во все лопатки…»
— «Слава богу!» — взволнованно отозвалась трубка.
— «Я набил себе шишку на лбу, и поделом! — продолжал Горянский, — я по-дурацки переставил рычаг почти на целый миллиметр и в полтора раза увеличил скорость.
— Вас на острове, вероятно, тоже здорово тряхнуло?
— Что? — Вихрь и молния? — Все стекла перебиты?!
— На землю опрокинуло?! — Пошел дождь?
— Да, я так и думал!
— Благодарите меня! Это все по моей милости… — Что брат мой, Чигринос, не возносит мне благодарственные моления?
— Что? Вы говорите — на луну по его распоряжению? Что же, это меня радует!.. Пусть передаст через вас все свои поручения на луну, — выполню с удовольствием!
— И шлет луне сто поклонов? И это передам с удовольствием!
— Вы говорите — пропал Мукс? — Не может быть! Ну, ничего, найдется! — Просто запропастился где-нибудь… проказливый чертенок!..
— Что? Обвиняют нас в похищении Мукса? Ты слышишь, Елена? — оторвался Горянский от трубки. — В жертву луне, по распоряжению Чигриноса?..»
Горянский залился неудержимым хохотом вместе с Еленой.
В трубке бился одновременный смех Чемберта.
— «Передайте им, Чемберт, что мы половину его уже зажарили и съели, а другую половину везем на луну в сыром виде… — Нет, кроме шуток, Чемберт, я не понимаю, в чем дело: в ракете никого нет, кроме нас с Еленой; при том крышка тяжела и должна всегда быть закрыта; мне кажется, он никак не мог залезть туда…
— Впрочем, мы обыщем все наши владения — они невелики, — и сообщим вам!..
— Дружище Чемберт, вы не обижайтесь, но я жрать хочу, как миллиард бегемотов, да и вы ведь, вероятно, с утра тоже ничего не ели!.. — Давайте-ка закусим, вы — на земле, а я на небе, то есть, виноват, в ракете; за нас не беспокойтесь — ракета наша тверда в пространстве, как паперть Исаа-киевского собора!..
— Что? Вы хотите говорить с Еленой, — с наслаждением передаю ей трубку… — Только умоляю вас, дорогой друг, не отнимайте ее у меня надолго — желудок мой урчит, как голодный тигр, а она только что обещалась меня покормить». — Горянский передал трубку Елене.
— «Вы — героиня!.. — доносилось из трубки. — Я должен от души извиниться перед вами за то, что вначале испытывал к вам тайное недоброжелательство — я эгоистично боялся, что вы отнимете Горянского у меня и у его великого дела…
— Я вижу теперь, как ошибался: вы не только — жена, вы его соратница… Я преклоняюсь перед вами и завидую вам, несущейся с ним в ракете; вы — подруга гениального человека и вы достойны его. Простите же мое недоверие!..»