Горянский уже собирался вернуться из опасения заблудиться или забраться слишком далеко, решив отложить дальнейшую экскурсию до следующего лунного дня, как вдруг Мукс, игравший с петухом, стал звать Горянского и Елену.
Они подошли.
В левой стене, служившей началом необозримого свода, виднелся ряд ниш почти у самого пола. Они были совершенно пусты, высотой в два человеческих роста, облицованные внутри бело-розовым минералом, напоминавшим мрамор, но более блестящим; они напоминали большие, но изящные раковины. У некоторых часть пола была приподнята и образовала как бы лежанку.
Нигде не было видно воды, но воздух становился все более и более влажным…
Еще шаг — и Горянский замер одновременно в испуге и восхищении: — прямо на него, — казалось, непосредственно из-под вершины свода, — падал грандиозный водопад, раза в два больше Ниагары… Но в то же время не было слышно ни звука; падала и пенилась вода, отсвечивая при электрическом свете фонаря сотней тысяч радуг; переливалась, играла и вспыхивала бриллиантовая пена, и все совершенно бесшумно…
И, наконец, почему он, Горянский, не смят, не уничтожен, не унесен, как былинка, лавинами льющихся вод?
Все трое стояли, как зачарованные в арабской сказке…
Наконец, Мукс закричал: — «Да, ведь это же стекло! Тут можно сделать миллион зеркал!..
— Смотрите, мистер Горянский!»“
Горянский шагнул вперед. Действительно, то, что он видел, было иллюзией, оптическим обманом… Но на самом деле было нечто еще более изумительное: колоссальная, совершенно прозрачная стена, как хрустальный занавес, перегораживала всю пещеру от края до края, сливаясь со сводом…
Водопад, который видел Горянский, действительно падал, но только он падал за этой стеной. Необычайная толщина стены — на взгляд Горянского она была почти двухсаженной — не мешала ее прозрачности, — с изумительной отчетливостью были видны каскады и бриллиантовые всплески пенящихся струй… Масса воды низвергалась почти с двухверстной высоты за стеклянной стеной…
— Какие руки могли выстроить эту стену? — Какие машины? — Какие инженеры?
Водопад, больше Ниагарского, превращенный в изящнейшую игрушку, падал как бы в аквариуме…
Для полного сходства не хватало только рыб; но характерной особенностью и изумительной сказочной пещеры,
— и кратера, — и пустынной лунной поверхности являлось полное отсутствие каких-либо живых существ…
Здесь, в великолепной пещере, изящно облицованной темно-зеленым, — с чудным воздухом, с изумительным грандиозным аквариумом, — это было странно до жути: казалось, хозяин, могущественный и мощный, приготовил все гостям, а сам ушел отдыхать; — вернется ли он?