— Раскаиваюсь? — переспросил Алекс. — Нет, не раскаиваюсь. Он заставлял меня работать — меня, свободного человека! Я был членом городского управления. А он меня принуждал.
— А если суд вынесет вам смертный приговор, вы почувствуете раскаяние?
Алекс опустил голову, честно стараясь додумать все до конца.
— Нет, — сказал он. — Вы спрашиваете, сделал бы я это во второй раз?
— Вот именно.
— Нет, — в раздумьи повторил Алекс, — я не раскаиваюсь.
Лансер сказал:
— Занесите в протокол, что арестованный горько раскаивался в своем поступке. Приговор выносится автоматически. Вам все понятно? — спросил он Алекса. — Другого решения быть не может. Суд считает вашу вину доказанной и приговаривает вас к расстрелу. Приговор приводится в исполнение немедленно. Не вижу причин откладывать и мучить вас понапрасну. Капитан Лофт, я ничего не забыл?
— Вы забыли обо мне, — сказал Оурден. Он поднялся, отодвинул свой стул и подошел к Алексу. И Алекс в силу долголетней привычки почтительно встал ему навстречу. — Александер, меня избрали мэром.
— Я знаю, сэр.
— Алекс, эти люди захватчики. Они захватили нашу страну врасплох, пустив в ход предательство и силу.
Капитан Лофт сказал:
— Сэр, это совершенно недопустимо.
Лансер сказал:
— Тш! Пусть такие вещи говорятся вслух. Или вы предпочитаете, чтобы об этом шептались у нас за спиной?
Оурден продолжал, словно его и не прерывали:
— Когда они пришли, в городе не сразу во всем этом разобрались, и я тоже не сразу разобрался. Мы не знали, что делать, что думать. Твой поступок был первым осмысленным актом. Твой гнев пробудил гнев всего народа. Я знаю: в городе говорят, будто мэр действует заодно с этими людьми. Я докажу, что это не так, но ты… ты должен будешь умереть. Я хочу, чтобы ты знал это.
Алекс уронил голову, но через секунду снова взглянул на Оурдена.
— Я знаю, сэр.
Лансер сказал:
— Взвод здесь?
— Ждет, сэр.
— Кто командует?
— Лейтенант Тондер, сэр.
Тондер поднял голову и, стиснув зубы, затаил дыхание.
Оурден тихо сказал:
— Тебе страшно, Алекс?
И Алекс ответил:
— Да, сэр.
— Я не стану тебя успокаивать. Мне бы тоже стало страшно, и мне, и вот этим молодым… богам войны…
Лансер сказал:
— Вызовите взвод.
Тондер быстро встал и подошел к двери.
— Взвод на месте, сэр, — он широко распахнул дверь, за ней стояли солдаты в касках.
Оурден сказал:
— Иди, Алекс, и помни, что эти люди не будут знать покоя, ни единой минуты покоя до тех пор, пока они не уйдут отсюда или не погибнут. Ты сплотишь народ. Грустно уходить с таким сознанием, ничего более ценного я не могу тебе дать, но это истина. Ни единой минуты покоя.