Капитан Лофт читал лежавшую перед ним бумагу: «Когда обвиняемому было велено продолжать работу, он ответил отказом, а услышав вторичное приказание, кинулся на капитана Лофта с киркой. Капитан Бентик бросился ему наперерез…»
Мэр Оурден кашлянул, и когда Лофт остановился, он сказал:
— Сядь, Алекс. Кто-нибудь из часовых, дайте ему стул, — часовой повернулся и беспрекословно исполнил просьбу мэра.
Лофт сказал:
— Арестованному полагается стоять.
— Пусть сядет, — сказал Оурден. — Кроме нас, никто об этом не узнает. А в протоколе вы запишите, что он стоял.
— Подделывать протоколы не полагается, — сказал Лофт.
— Сядь, Алекс, — повторил Оурден.
И рослый молодой человек опустился на стул, и его скованные руки беспокойно задвигались на коленях.
Лофт опять начал:
— Это противоречит всем…
Полковник сказал;
— Пусть сидит.
Капитан Лофт откашлялся:
— «Капитан Бентик бросился ему наперерез и принял на себя удар киркой, раздробивший ему череп». Протокол врачебной экспертизы прилагается. Разрешите зачитать?
— Не нужно, — сказал Лансер. — Поскорее, не затягивайте.
— «При этом инциденте присутствовало несколько наших нижних чинов, показания коих приобщены к делу. Военно-полевой суд обвиняет арестованного в убийстве и считает нужным вынести смертный приговор». Разрешите зачитать показания нижних чинов?
Лансер вздохнул:
— Не нужно, — он повернулся к Алексу. — Вы не отрицаете, что капитан убит вами?
Алекс грустно улыбнулся.
— Я его ударил, — сказал он. — А убил ли, не знаю.
Оурден сказал:
— Молодец, Алекс! — и они обменялись дружеским взглядом.
Лофт сказал:
— Вы подразумеваете, что он был убит кем-то другим?
— Я не знаю, — сказал Алекс. — Я его только ударил, а потом меня ударили.
Полковник Лансер спросил:
— Вы хотите дать какие-нибудь объяснения? Приговор от этого не изменится, но мы вас выслушаем.
Лофт сказал:
— Разрешите со всей почтительностью заметить, что полковнику не следовало так говорить. Из этого могут вывести заключение, что суд действует не беспристрастно.
Оурден сухо рассмеялся. Полковник посмотрел на него с еле заметной улыбкой.
— Вы будете давать объяснения? — снова спросил он.
Алекс поднял правую руку, и левая тоже дернулась кверху. Он смутился и снова опустил обе руки на колени.
— Я был сам не свой, — сказал он. — У меня характер очень вспыльчивый. А он заставлял работать. Я свободный человек… Разозлился и ударил его. Кажется, здорово ударил. Да не того, в кого метил, — он показал на Лофта. — Я вот этого хотел ударить.
Лансер сказал:
— Неважно, кого вы хотели ударить. Того или другого — это все равно. Вы раскаиваетесь в своем поступке? — Он сказал в сторону: — Неплохо, если в протоколе будет отмечено, что он раскаивается.