– Было, – нехотя кивнул Леон.
– И что, ваши подданные стали счастливы и позабыли нужду, после того как рабство отменили?
– Откуда мне знать?
– Дайте рабам свободу, и они тут же захотят чего-то еще.
– Ты и сам раб! Отчего же оправдываешь эту дикость?
– Когда пес, всю жизнь сидевший на цепи у строгого хозяина, лишается и цепи, и хозяина, он может умереть от тоски. – Улыбка Фатиса стала более явственной.
– Так ты себя псом считаешь?
– Пес может легко одолеть человека. И бегает быстрее. И нюх у него острее. Так ли уж плохо походить на пса?
– Зато волка на цепь не посадишь! – оскалился Леон.
– Мне казалось, что вы, судя по имени, лев.
– Воспитан я как волк, – гордо произнес принц, снова вспомнив о наставнике Вэйлорде.
Вот уж не думал Леон, что это будет вызывать столько гордости. Он скривился в усмешке. Раньше принц не сильно жаловал десницу отца – слишком много боли и жестокости осталось в памяти от упражнений. Но теперь-то наступало понимание, что целью Вэйлорда было не унизить наследного принца, а воспитать достойнейшего воина.
– Вы верно подметили, что волк не собака и на него ошейник не нацепить. Но простите мне дерзость, господин: не стоит так явно показывать недовольство подобным зрелищем. Вельможи его божественного величества непременно это заметят.
– Собака – не волк, а рабы, значит, не люди? – фыркнул Леон. – В чем их вина? Всего лишь в происхождении?
– Взгляните еще раз на карьер, мой господин. Мимолетного взгляда достаточно, чтобы заметить: на одного стражника приходится дюжина рабов. А то и больше, ведь мы видим не всех.
– И?
– Так, быть может, они действительно заслуживают своей участи, раз столь покорно ее принимают, несмотря на численное превосходство?
Леон задумался. Неужели в этих жестоких словах есть доля истины?
– Скажи-ка, раб, а ты сам как бы себя повел, окажись на их месте? Что бы ты сделал? Поднял мятеж?
Фатис ухмыльнулся, слегка склонив голову.
– Мой господин, рабу запрещено произносить это слово.
– Тогда произнеси одно из двух простейших слов: да или нет.
– Чтобы честно ответить на этот вопрос, мой господин, я должен оказаться на их месте и испытать на своей шкуре все то, что испытали они.
– Но ведь ты не хочешь на их место?
– Нет, благородный принц, я не хочу на их место. Мне неплохо и на своем.
– Но что, если хозяин вдруг отправит тебя на каменоломню?
– Простите, господин, но я ученый раб и весьма дорого стою. Мои знания…
– Но ты раб! Раб! И твоему хозяину может взбрести в голову все, что угодно. Скажем, он найдет раба поученее. Или ему не понравится, как ты смотришь на его детей. Или он просто будет пьян и решит позабавиться. Он твой хозяин. А ты раб. Ты же не посмеешь возразить? Ты же само слово «мятеж» произнести не можешь. Не говоря уже о том, чтобы надеть парик или сесть на благородного скакуна. Ты раб, Кергелен.