«А ведь мы могли бы сейчас лежать рядом, – сожалела она. – Вот же дура, зачем ему отказала? Мучаюсь теперь… Но до чего же хорош он в любви! Как легко заводится…»
Эти мысли возбудили Ольгу. Она перевернулась на живот, прикусила зубами подушку и поняла, что теперь не уснет. Ольга разозлилась.
– Похоже, есть смысл принять снотворное, – воскликнула она, вскакивая с кровати.
Дом был тёмен и пуст до тошнотворности. Ольга прошлепала по лестнице в столовую, достала из аптечки лекарство.
Из распахнутого настежь окна повеяло прохладой. Она зябко передернула плечами и, наполнив из графина кипяченой водой стакан, залпом его опорожнила, забыв, что собиралась принять лекарство.
– Совсем сошла с ума, – нервно рассмеялась она. – Зачем я выпила воду? Я же не хотела пить, а всего лишь собиралась протолкнуть противную таблетку.
Какое-то предчувствие охватило Ольгу. Она поняла, что эта противная дрожь вызвана вовсе не ветерком из окна.
«Я нервничаю, потому и не могу уснуть. Зачем отпустила Марину?» – подумала она.
Ольга вспомнила, что всегда нервничала, когда оставалась в доме одна.
«Вот возьму и включу везде свет».
Она не стала бегать по дому, а с силой дернула рубильник: особняк мгновенно вспыхнул огнями на всех этажах. Прожекторы на поляне вспороли ночную тьму пронзительными лучами. Стало светло как днем; Ольга зажмурилась.
– Нет, так еще хуже, – испугалась она, чувствуя себя хорошо освещенной мишенью.
Ее охватил ужас, опасность притаилась везде: в саду за домом, в кустах, там, внизу, на дороге…
Ольга вышла на улицу, постояла на площадке возле самшитов. Внизу, по серпантину дороги изредка проезжали автомобили. Но слишком уж изредка. И свет от их фар создавал причудливые тени, от чего Ольге казалось, что кто-то мечется по поляне.
«Какая тишина. Хоть бы птичка какая запела», – подумала она и вернулась в дом.
В доме было еще страшней.
– Чего я боюсь? – подбадривала себя Ольга. – Не привидения же?
Она включила телевизор, но ни одна из программ ее не заинтересовала.
«Тоска, – немного успокаиваясь, подумала Ольга. – Приму еще одну таблетку и пойду спать».
И в этот миг она услышала шум: в столовой раздались чьи-то шаги. Сердце бешено заколотилось. Она остолбенела, ни в силах сдвинуться с места.
«До рубильника далеко, – с тоской подумала Ольга. – Может выбежать на улицу и закричать?»
С ужасом она обнаружила, что не может бежать: слабость и дрожь в коленях. Душа, казалось, застыла, стала неимоверно материальной и плотной, и от этого к горлу подступила тошнота.
«Все, конец!» – подумала Ольга и непослушные ноги сами вынесли ее из дома.