В конце концов однажды в четверг я просто сел в столовой перед Элеанор.
— Меня зовут Колин, — сказал я, протягивая руку.
Она удивленно взглянула на меня, но руку мою пожала:
— Элеанор.
— Что изучаете?
— Итальянский. В шестой аудитории.
Вблизи она показалась мне еще привлекательнее — темные глаза, бледное лицо. Я откашлялся:
— И как?
— Вполне.
Разговор пока не клеился. Она держала обеими руками кофейную чашку, словно девушке было холодно. Я принял ту же позу, хотя чашки у меня не было, и начал отчаянно соображать, что бы сказать такое умное.
— Il miglior fabbro, — наконец выдал я.
— Что?
— Это Элиот, его эпиграф-обращение к Эзре Паунду в «Бесплодной земле». «Il miglior fabbro» — «он лучше меня», «он мастер искуснее, чем я». Насколько я помню, переводится примерно так.
— Правда? — удивилась она. — А мы до сих пор проходим «Не подскажете, где железнодорожная станция?».
Я улыбнулся:
— Что ж, Элиота можете иметь в виду на будущее.
Судя по позе, девушка несколько расслабилась. Она убрала одну руку под стол, и я сделал то же самое.
— Вы далеко живете? — довольно неуклюже спросил я.
Ну почему все так чертовски сложно?
— В самом городе, — ответила она.
— Не хотите чего-нибудь выпить со мной после занятий?
Вопрос явно ее удивил. Решив, что она собирается отказать, я попробовал еще раз:
— Встретимся на улице в половине десятого?
— Да, — кивнула она. — Хорошо.
Именно тогда я понял, что все у меня получится. Когда пытаешься кого-то навести на определенные мысли с помощью НЛП, нельзя ни в чем сомневаться — нужно хотя бы пытаться верить в то, что говоришь, иначе твой посыл ослабнет и может не дойти. Я понимал, что мне многого еще предстоит достичь и что мне необходимо совершенствовать свою технику, но утвердительный ответ Элеанор лишь придал мне уверенности. Я сумел уговорить женщину со мной встретиться, а это означало, что передо мной открывается множество возможностей, прекрасных и бескрайних, словно теплое море, накатывающее волнами на тропический остров.
С минуты на минуту должны были начаться занятия, и столовая быстро пустела. Слышался скрежет стульев по покрытому плиткой полу. Мы оба встали. Что мне теперь сказать? Чем подкрепить уже сделанное?
— Спасибо, — изрек я. — Значит, увидимся.
— Обязательно. До встречи.
Черт побери, «спасибо» — как-то уж совсем по-дурацки. Так или иначе, она пошла на свои занятия, а я на свои и до самого их конца не мог усидеть на месте, делая заметки в блокноте — что я ей скажу, на какие темы заведу беседу — и помечая на полях особо важное…
Пожалуй, случившееся с Элеанор можно считать началом всего дальнейшего. Трудно точно сказать, что именно пошло не так, и в последующие месяцы я не раз рассматривал все возможные варианты. Я вовсе на нее не давил, тщательно обдумывал каждое слово и вероятные последствия сказанного. Встреть я ее вновь сегодня, вряд ли я сделал бы что-либо иначе. Естественно, с тех пор я усовершенствовал свои методики, внес в них поправки в свете происшедшего и куда лучше научился адаптироваться к ситуации. Стоит также учесть, что с Элеанор я не добился желаемого результата в том числе и потому, что в то время не понимал в полной мере, в чем он заключается. Тогда я лишь грубо и страстно желал, чтобы привлекательная женщина сочла меня карикатурно-неотразимым, хотя на самом деле мое призвание было куда выше.