— Да, стал грязной порно-звездой!
— Нельзя так, голубчик, себя очернять. Это тоже карьера. Курт, мальчик мой, вы добились того, что мало кому удается. Военных пилотов вокруг, что грязи, а толковых порно-звезд по пальцам можно пересчитать.
— Нет! — впадал отчаяние Бьюмон. — Нет! Я презреный! Я лишу себя жизни!
Она сердобольно промокнула платочком его глаза и, вздохнув, посоветовала:
— Вам надо выпить.
Он согласился:
— Вам тоже.
Александра налила ему и себе виски. Бьюмон выпил и брезгливо поморщился:
— Что за гадость? Возьмите в моей коробке бутылку отличного рома. Только ром способен затянуть душевную рану.
— Что же вы раньше мне не сказали? — воскликнула Ася, отправляясь за ромом.
Когда снова выпили, ее неожиданно потянуло на ответную откровенность. Не вдаваясь в подробности, Ася наскоро рассказала о том как несчастна: свиньи — грязь — Растердяевск, потом Москва — домохозяйство — измена, затем Лондон — суета — все та же измена. Благодарности ноль! Счастья ноль! И бесконечность измен!
— Куртик, миленький, что же это такое? Изменяют мне все, кому ни лень, — пьяно рыдала Ася.
Бьюмон сочувственно слушал и, сокрушаясь, вздыхал:
— Да-а! Да-а! И тебе, детка, досталось.
— А ведь мне так мало надо! Чуть внимания, кроху ласки, щепотку любви, и вот уже я готова горы свернуть ради него, единственного, родного. Ему и делать-то ничего не надо. Подбрось хворостину в огонь и грейся-лежи.
Бьюмон, трезвея, воскликнул:
— А ведь я, пожалуй, готов тебе услужить.
— В каком смысле, — не трезвея, спросила Ася.
— В самом прямом. Ты очаровала меня.
— Правда?
— Клянусь! Впервые встречаю такую несчастную женщину. Знаешь о чем это говорит?
— О чем?
— О том, что ты необычайно добра.
— Как ты об этом узнал?
— Путем логики. Доброта в нашем мире — слабость, нечто сродни болезни: на доброго человека липнут несчастья, как на слабого здоровьем вирусы и микробы. Раз у тебя все так не складывается, значит сам бог мне тебя послал. Знаешь, что я придумал!
Ася глянула на него и сказала:
— Не знаю, что придумал ты, но я придумала вот что. Курт, я так не могу. Ты хотя бы оденься, а то сидишь тут голый. Честное слово, мне неудобно.
Бьюмон, с отчаянием махнул рукой:
— Так и быть! Тащи свой халат!
Вырядившись в Асин халат он заявил:
— Надоело!
— Что? — удивилась она, встревожено скользнув взглядом по только что начатой бутылке рома (второй уже).
— Нет, не это, — успокоил ее Бьюмон. — Цивилизация надоела! Только представь: шум машин, блеск бриллиантов, огни рекламы, клубов веселая кутерьма, а над всем этим витает скука!
Ася продолжила: