Он взял со стола коробку с ужином.
— Может, теперь, мистер Гроген, вы съедите хоть один бутербродик?
— Как тебе сказать, — ответил старый телеграфист. — Ежели на то пошло, пожалуй, съем. Я что-то проголодался.
Мистер Гроген взял из коробки бутерброд и откусил кусочек.
— Пожалуйста, поблагодари от меня мать.
— Да не за что, — сказал рассыльный.
— Нет, есть за что. Поблагодари ее от меня.
— Хорошо, — сказал Гомер и отправился домой.
Оставшись один в телеграфной конторе, Уильям Гроген, когда-то молодой и самый проворный телеграфист на свете, стал не спеша приводить в порядок свой стол. Он тихонечко бормотал себе под нос мотив, который запомнился ему с раннего детства. В это время в конторе появился Томас Спенглер. Он только что вышел из бара Корбета; голову его кружили пары алкоголя и ощущение радостного торжества. Подойдя к своему столу, он поглядел на старого телеграфиста, но ничего ему не сказал. Они понимали друг друга без слов. Зачастую они молча работали рядом целыми часами. Спенглер взял лежавшее на пачке телеграмм заветное яйцо и стал любоваться удивительной правильностью его формы. Потом он положил яйцо обратно и вспомнил о девушке; губы его, невольно подражая ей, произнесли слова, которые она так часто повторяла.
— Вы ведь меня любите, правда? — сказал он. — Ну да, любите!
Старый телеграфист посмотрел на управляющего конторой.
— Это вы мне, Том? — спросил он.
— Вилли, — сказал Спенглер, — что бы вы подумали о молодой женщине, которая говорит вам так: «Вы ведь меня любите, правда? Ну да, любите! Сами знаете, что любите!»
— Как вам сказать, — ответил мистер Гроген. — Понятия не имею, что бы я о ней подумал.
— Вам бы понравилась такая молодая женщина? — спросил Спенглер, а потом снова передразнил девушку:
— «Вы ведь меня любите, правда?» Она это повторяет без конца.
Спенглер потер щеку, словно для того, чтобы избавиться от прилива счастья, и продолжал:
— Как идут сегодня дела?
— Да все нормально, — сказал мистер Гроген. — Если не считать дождя.
— А новый рассыльный? Хорош?
— Лучше не бывает, — сказал телеграфист. — А что вы о нем думаете?
— Мальчик мне понравился сразу, когда он пришел просить работу, — сказал Спенглер. — «Вы ведь меня любите, правда?»
Он не мог выкинуть из головы, как восхитительно произносит Диана Стид эти незамысловатые слова.
— Я рад, что рассыльный вам пришелся по душе, — продолжал он. — Не трудитесь запирать контору, Вилли. Я сам запру. Мне еще надо кое-что сделать. У нашего рассыльного благородное имя, правда? Гомер Маколей. Как, по-вашему, почему отец назвал его Гомером, а не просто Томасом, Уильямом или Генри?