— Почему? — спросил Спенглер. — Почему именно семьдесят пять центов?
— Сам не знаю, — сказал Агги. — Просто я решил, что по субботам должен зарабатывать семьдесят пять центов. В центре города почти никого не осталось, но я думаю, что через часок-другой продам и остальные газеты. Ведь скоро многие после ужина снова придут в центр — например, любители кино.
— Знаешь, — сказал Спенглер, — ну их к черту, этих любителей кино. Дай сюда остальные газеты и ступай домой сразу. Вот тебе четвертак.
Хотя газетчик и чувствовал признательность к управляющему телеграфной конторой, сделка казалась ему не совсем справедливой. Газеты полагалось продавать поштучно, разным лицам, стоять на перекрестке, выкрикивать заголовки, привлекая внимание к сегодняшним новостям. Что ни говори, он порядком устал, ему хотелось поужинать, да и таких людей, как Спенглер, он не видывал сроду. Скупить все газеты сразу, чтобы выбросить их в мусорную корзину, показалось ему самой поразительной новостью за сегодняшний день. Но он считал несправедливым, что убыток понесет такой хороший человек, как Спенглер, а не какой-нибудь там уличный шалопай, впрочем, может, и не обязательно шалопай… Газетчик решил, что ему следует отказаться от незаконной сделки.
— Я не хочу наказывать вас на четвертак, мистер Спенглер, — сказал он.
— Ерунда, — сказал Спенглер. — Давай сюда газеты и ступай домой.
— Хорошо, сэр, — сказал Агги. — Но, может, я когда-нибудь смогу отработать этот четвертак.
— Ладно, ладно, — сказал Спенглер и бросил газеты в корзину.
Улисс разглядывал ящик с телеграммами до востребования.
— Улисс заблудился, — сообщил Агги мистеру Спенглеру.
— Ну, — сказал Спенглер, — теперь он нашелся… Улисс! — окликнул он мальчика.
Улисс обернулся и посмотрел на управляющего телеграфной конторой. Подумав немного и не найдя ничего более подходящего, Спенглер спросил:
— Как поживаешь?
Подумав немного и не найдя ничего более подходящего. Улисс ответил:
— Хорошо.
Оба они понимали, что им хотелось сказать совсем другое. Зная, что и он говорит совсем не то, что ему хочется сказать, Гомер заявил:
— Он-то поживает хорошо.
А потом и Агги уже от полного смущения повторил те же самые слова, придавая им какой-то совершенно новый, глубокий смысл. Все были смущены, но очень довольны, особенно Спенглер.
Обменявшись столь глубокомысленными замечаниями, все четверо притихли, а телеграфист Уильям Гроген достал свою бутылку, отвинтил пробку и сделал надлежащий глоток.
Агги собрался домой, но Гомер его задержал.
— Подожди минутку, Агги, — сказал он. — Я тебя отвезу на велосипеде. Можно, мистер Спенглер? Мне надо заехать за телеграммой в «Вина Итаки», а это по дороге домой. Если не возражаете, я отвезу Улисса и Агги домой, а потом заеду в «Вина Итаки». Хорошо?