— Когда точно? День, время?
— Третьего, в пятницу. С «Буревестника» и прямо к ней. Как раз она с работы пришла… Встретились будто чужие, даже и не поцеловались путем. Ну, ясно — столько лет не видались, все надо заново…
— Так что вам показалось странным, Алексей Михайлович? — Лихарев тактично возвращал Дорошина к интересующим его событиям.
— Да все, если честно. И дом этот огромный, и вся меблировка какая-то барская. Спрашиваю, откуда, — молчит, только улыбается загадочно и, вроде бы, напуганно. Еще заметил — на телефон часто оглядывалась. Даже ночевать не оставила — вот живу в гостинице. Будто ждала звонка от кого-то, а я, значит, мешал. Я говорю: «Поля, отпуск мой кончится — поеду, рассчитаюсь и вернусь сюда». «Нет, Алексей, лучше я к тебе приеду. Все брошу и приеду. И Таню привезу». Ну, поговорили мы, поспорили, но так ни к чему и не пришли. Жду, когда Таня вернется. Потом звонил Поле несколько раз — никто не отзывается. Уехала, что ли?
— А вы знаете, Алексей Михайлович, — Лихарев внимательно следил за реакцией Дорошина, — что через день после вашего приезда Полину Гавриловну нашли в парке с проломленной головой?
Дорошин побледнел.
— Она жива?
— Увы!..
Опустив голову, Алексей Михайлович бесцельно тискал в пальцах ключ от номера.
— Вот так. Все рухнуло, все мои планы…
Вдруг оставил в покое ключ, уставился на Лихарева.
— Вы что — меня подозреваете? Меня?!.
— Где вы были пятого октября с двадцати трех до двадцати четырех часов?
— Как где? В номере, спал беспробудно… У вас время с нашим не сходится, меня уже с девяти в сон кидает.
— Кто это может подтвердить?
— Не знаю. Мне пока никого не подселяли, я один в номере. Спросите у дежурной.
Однако дежурная, которой Лихарев тут же позвонил, не смогла припомнить точно, был Дорошин в номере тем вечером или не был.
Совещание у Ширяева началось, как и намечалось, в пятнадцать часов. Докладывал майор Лихарев.
— …Таким образом, товарищ подполковник, дополнительная проверка личности Дорошина вынуждает нас отбросить и вторую версию. Убить мать своей дочери Дорошин не мог — не та натура.
— Эмоции, майор, опять эмоции, — недовольно поморщился Ширяев. — Вы факты давайте, факты!
— Есть и факты, Владислав Андреевич. Уборщица гостиницы «Клязьма» Аникина Пелагея Кузьминична вспомнила, что в воскресенье, пятого октября, она относила Дорошину выстиранную по его просьбе рубашку. Было это в двадцать два часа, и он действительно уже спал.
— Значит, снова алиби?
— Стопроцентное, товарищ подполковник. Думается, убийцу надо искать среди криминального элемента. У Майи Борисовны есть на этот, счет вполне стройная версия.