— Ну, твои дела погодят малость, — спокойно сказал Иван Васильевич. — Как ты должок-то гасить думаешь? Все сроки прошли. А мне вот на фронт отправляться… Мешкать, стало быть, некогда.
Завертелись, забились в разбойной Кирилловой голове всякие мысли, но ничего умного не придумалось. Понял, что попал он тут основательно и никакая хитрость не поможет. Спросил коротко:
— Убивать станете?
— Нет! — ответили братья. Легко приподняли его, держа каждый со своей стороны за руку и за ногу, и резко посадили на пол «корчажкой».
— Смилуйтесь, люди, добрые! — завопил Кирилл Платонович уже без всякой хитрости. — Пощадите! Сын у мине!
Нет, не пощадили, не помиловали — второй раз посадили у самого порога, где половицы не пружинят, не прогибаются. Голос у Кирилла пропал. В глазах у него застыл ужас, но еще успел прошептать:
— Убейте… Христа ради!
А братья в третий раз подбросили «гостя», еще посадили и отошли от него.
— Ну, так вот: ловит волк, да ловят и волка, — сказал Иван Васильевич, поправляя роскошную бороду. — Нету за тобой долгу, Кирилл Платонович. Поезжай с богом домой.
Но Кирилл не только двигаться — ни стонать, ни говорить не мог. Лежал не шевелясь. Переполненные ужасом глаза так и остались открытыми, только слезами залились.
— А не валяет ли он Ваньку? — усомнился старший Смирнов. — Как в тот раз, когда пьяным-то притворился возле тебя, а сам добивал немощного.
— Нет, — поглядев на Кирилла, твердо сказал Иван Васильевич. — Теперь уж ни воевать, ни воровать не пойдет он. Пущай мужики лебедевские отдохнут от его пакостей.
— Ну, так давай, Кирилл Платонович, уноси свои грешные кости, — ласково сказал Тимофей Васильевич. — Не ровен час, забежит сюда кто, а ты тут в неприличном виде…
Сцепив зубы, Кирилл с трудом перевалился на бок, потом — на грудь, вскрикнул и снова затих…
— В сани его, — предложил Иван Васильевич и подступился к Кириллу. Брат хотел помочь, но он не допустил: — Куда ты! Негоже атаману таким делом заниматься. Враз да сторонний человек навернется! Иди на свое атаманское место. — Осторожно взял Кирилла в охапку и вышел вон. В санях уложил его в сено, тулупом прикрыл. Вывел коня на дорогу, вожжи под хозяина засунул и простился с «гостем»:
— Конь дорогу сыщет, дома жена встренет, а ползать до смерти придется тебе. Не обессудь, ласковей не умею.
7
Не раз и не два военные специалисты разных стран силились распознать душу русского солдата. Всего-то и надо им — заглянуть бы на дно души русского человека, и тогда все победы им достанутся непременно. Дави его, души солдата русского голыми руками и в большую могилу поленницами складывай! Так вот, не одну сотню лет на такое дело ухлопали, а душа эта самая так и остается для них загадкой.