Возможно, он и не догадывался, что гувернантка мисс Анна Кейтс на самом деле Катриона Роуэн, если вообще слышал о столь незначительной особе, как гувернантка. Но в конюшне он наверняка услышал, что брат хозяина вернулся домой, и мог собственными глазами увидеть весьма примечательную лошадь, которую он привез с собой. Должно быть, он искал Томаса, а нашел заодно и ее. Вот он, новый злосчастный поворот ее судьбы!
Не важно, что он искал Томаса. Теперь у него в руках Катриона.
Она брыкалась и царапалась, но Беркстед тащил ее вниз по аллее, мимо дымящихся куч опилок и навоза, в обнесенный стеной фруктовый сад, где густая мягкая трава заглушала шаги, под темную сень стоящих в цвету деревьев.
Катриона отчаянно сопротивлялась с каждым шагом. Дралась, лягалась и вырывалась из его рук. Царапала ногтями руку, которая сдавила ее горло. Делала все, что могла, только бы замедлить его продвижение прочь, подальше от конюшен, где полно народу.
Беркстед грязно выругался вполголоса, когда ее ботинок угодил ему в голень. Но он был силен, дьявольски силен. Легко швырнул ее на землю и поставил сапог ей на горло. Потом из-под полы сюртука извлек каретный пистолет с двойным стволом, который приставил к ее переносице.
— Может быть, так ты надумаешь вести себя тихо. — Катриона слышала, как затвор пистолета отходит назад со злобным металлическим щелчком. — И держать рот на замке. — Она почувствовала на себе его нечистое дыхание. — Ни слова, мышь. Если не хочешь помереть в следующие пять секунд.
Но ей не хотелось с ним соглашаться, с его ногой, надавившей ей на горло. Поэтому Катриона закрыла глаза, чтобы не видеть прямо перед своим лицом металлический блеск пистолетного ствола. Не видеть, как он стоит над ней, исполненный злобного торжества.
Но не могла же она держать их закрытыми все время. Нужно было смотреть. Нужно было примерить образ надменного красавца, каким она его знала, и этот жалкий призрак былого великолепия. В своей ливрее он выглядел весьма заурядно. Куда подевалась его змеиная улыбка. Не было больше жестокого и смазливого лица, как и алого офицерского мундира, который так его выделял. Ни одной из примет, что помогли бы понять — в их окружение затесался один из самых опасных убийц, что встречались Катрионе на жизненном пути.
Сейчас, когда он был близко, в рассеянном свете английского летнего дня Катриона заметила те опустошительные перемены, что принесло ему время. И их запах она тоже чувствовала. С тех пор как она видела его в Сахаранпуре, его прекрасная наружность заметно потускнела. Лицо падшего ангела казалось потасканным и огрубевшим, щеки ввалились — возможно, от перенесенных физических страданий. Левая рука, явно не действующая, висела плетью. Сильный запах одеколона, въевшийся в ткань его безупречного мундира, теперь сменился зловонием жареного лука и застарелого пота.