«Дома сидит», – подумал Василий и вошел в подъезд.
Старичок лифт не работал. Как и весь дом, он был слишком стар. Время от времени этот древний механизм, благодаря упорным наладчикам создавал видимость работы. Лифт терпеливо ждал, когда кто-нибудь ступит на его расхлябанный пол, захлопнет за собой распашные, вдоль и поперек исписанные нецензурной бранью, двери и нажмет кнопку нужного этажа. Тогда он, скрипя и стоная, обязательно увозил беднягу на другой этаж, либо, сказавшись «смертельно больным», застревал между ними. Очередная «жертва лифта» могла подолгу оставаться там, взывая о помощи.
Василий топал наверх, машинально читая надписи на стенах. Проходящим мимо они ничего хорошего не обещали. Сам подъезд много лет оставался без ремонта, а предприимчивые граждане не только не гнушались общественными лампочками, методично выкручивая их, но даже патроны со стен поснимали. Упорный жилец с пятого этажа попытался защитить свою лампочку решетчатым плафоном. Наивный человек!
Открыв дверь квартиры, Василий осторожно шагнул на пол прихожей. Старая кошка – наследие прошлого, имела привычку гадить при входе. Василий ранее неоднократно по неосторожности попадал ногой в продукт ее жизнедеятельности. Но со временем у него выработался условный рефлекс. Теперь он всегда помнил, что при входе в квартиру надо быть бдительным.
Василий терпеть не мог кошку, но выбросить не решался. Божья тварь все-таки. Он так ее и называл – Тварь. В ответ она охотно реагировала на кличку, в особенности, когда Василий приходил домой с мясопродуктами.
На этот раз все обошлось. В прихожей чисто. Тварь сидела на диване и взирала на хозяина выжидательным взглядом.
– Извини, – развел руками Василий. – Вкусного нет ничего. Не до тебя.
В ответ кошка раскрыла розовый рот и гнусаво мяукнула.
Сбросив обувь, Василий прошел в комнату. Вовка сидел в кресле перед телевизором. Он даже глазом не повел на отца.
– Как дела? – бодро спросил Василий.
– Нормально.
– Так и сидишь дома?
Молчание в ответ.
Василий прошел на кухню. Он проголодался с дороги. Залез в холодильник. Достал колбасу. Отрезал кусок. Налил молока. Заглянул в хлебницу.
– Вовка! – крикнул он. – Почему за хлебом не сходил? Ты меня слышишь?
Снова молчание в ответ.
Василий вернулся в комнату. Коротко стриженый затылок сына возвышался над спинкой кресла.
– Ты почему за хлебом не сходил? – повторил Василий вопрос.
– Дома я за хлебом не ходил.
– А почему? – удивился Василий.
– У нас есть домработница, – ответил Вовка, как отрезал.
– Понятно, – произнес Василий, подсаживаясь на соседнее кресло. – Слушай, Вован, хочешь – не хочешь, а пару недель нам придется провести вместе. Придется потерпеть.