Вот так и закончилась бордоская война. {90} Быть может, вызовет удивление, как герцоги Буйонский и Ларошфуко дерзнули ее начать и каким образом два частных лица без крепостей, без войск, без денег и не выдвигая никакой иной цели, кроме освобождения принцев, смогли выдержать эту войну, и притом в ту пору, когда все-королевство находилось в беспрекословном подчинении у короля, а герцог Орлеанский и фрондеры действовали заодно с Кардиналом, чтобы раздавить. Принца. Но отнюдь не менее поразительно, что крепость, открытую во многих местах, оба герцога, располагая столъ малыми силами, сумели отстоять от внушительной армии, которую возглавлял маршал Ламейерс при верховном руководстве кардинала Мазарини и которую к тому же поддерживало присутствие короля; что за тринадцать дней натиска осаждающие не смогли овладеть укреплением, созданным из навоза и бочек и не имевшим ни рва, ни бруствера, и что в течение всего этого времени для обоих генералов неизмеримо опаснее были враждебные им группировки в народе и Парламенте, чем армия осаждающих. К этому можно еще добавить, что в дни этой обороны герцогиня Буйонская находилась в заключении; что мать, жена и дети герцога Ларошфуко были лишены крова; что его поместья подверглись разграблению, а дома были срыты.
Пока дела обстояли описанным образом и старания двора были направлены на усмирение беспорядков в Гиени, г-н де Тюренн извлек из отлучки короля немалые выгоды. Он вынудил испанцев предоставить ему командование над частью их войск, а также поиск герцога Лотарингского; {91} он присоединил к ним все то, что ему удалось сохранить из войск Принца; он был полновластным хозяином Стене и не имел противостоявшего ему неприятеля. Таким образом, ничто не препятствовало ему вступить в пределы Франции и добиться там внушительных успехов, если бы не обычное для испанцев отвращение к замыслам подобного рода, поскольку они страшатся подвергать свои войска превратностям случая ради выгод, которые их непосредственно не касаются, равно как и ставить себя в положение, когда могут оказаться нарушенными сообщения с подвластными им областями. Вот почему, осадив Музон, взятый ими {92} после затянувшейся на месяц осады, они сочли, что с них хватит. Тем не менее г-н де Тюренн преодолел все эти помехи и с величайшим трудом заставил испанцев пойти прямиком на Париж, надеясь, что его присутствие с этими силами вызовет достаточно смятения и разброда, чтобы доставить ему возможность предпринять многое. В то время и приверженцы Принца также начали составлять всевозможные планы, как вызволить его из заключения. Герцог Немур открыто объявил себя сторонником Принца, и наконец все, казалось, споспешествовало замыслам г-на де Тюренна. И вот, чтобы не упустить столь благоприятно сложившейся обстановки, он вступил в Шампань и сразу же захватил Шато-Порсьен и Ретель, оказавшие весьма слабое сопротивление, после чего продвинулся вплоть до Ферте-Милона. Но, узнав там о перемещении принцев в Гавр-де-Грас, испанцы не пожелали идти дальше, и г-н де Тюренн принужден был вместе с армией возвратиться в Стене. Все же он распорядился укрепить Ретель и оставил в нем испанский гарнизон во главе с делли Понти. {93} Он полагал, что, ставя начальника над крепостью, ставшей исключительно важной, нельзя сделать лучшего выбора, как препоручив ее человеку, который со славою защитил три или четыре наиболее значительных крепости Фландрии.