От постоянного голода у Одри началось малокровие, начали распухать ноги — так сильно, что про танцы пришлось забыть. «В те дни я часто говорила себе: если это когда-нибудь закончится, я никогда больше не буду ворчать и капризничать, я буду всем довольна», — вспоминала Одри. Возможно, именно отсюда, из ужасных переживаний военных дней, берет свое начало невероятное для многих звезд качество, которым так славилась Одри: ее удивительное внутреннее спокойствие, умение быть довольной тем, что есть, некапризность и неконфликтность. Одри Хепберн бывала недовольна только собой — все остальное она принимала как данность, не рассуждая и не критикуя, лишь благодаря судьбу.
В сентябре 1944 года союзники попытались высадиться у Арнема: план с треском провалился, не только приведя к огромным жертвам как среди военных, так и мирного населения, но и вызвав жестокую месть немецких властей. В одну ночь все жители Арнема — под угрозой расстрела — были выселены из города в никуда. Три тысячи человек в следующие недели погибли от голода и болезней…
Семье ван Хеемстра повезло: у деда Одри был дом в Вельпе, деревушке неподалеку от Арнема, и они укрылись там — впрочем, уже через пару дней и дом, и все окрестные строения были забиты беженцами. Не было ни еды, ни медикаментов, даже элементарных удобств… Самые отчаянные пробирались в опустевший Арнем и искали еду в брошенных домах, рискуя нарваться на патруль. Однажды Одри пришлось несколько дней просидеть в подвале, питаясь шестью яблоками и половиной буханки хлеба, после чего у девочки началась еще и желтуха. Все это, несомненно, наложило свой отпечаток на внешность будущей звезды: ее хрупкая, тонкая фигура и огромные, словно испуганные глаза — явные следы тех тяжелых лет.
Как писал в своей книге об Одри Хепберн Александр Уолкер, выжила Одри только благодаря чуду. Однажды, еще в 1942 году, ее мать смотрела кинохронику и среди заключенных увидела своего давнего знакомого Майкла Берна. Ночью она вместе с бывшей владелицей этого кинотеатра — он, как и прочее, был конфискован немцами, — пробрались в проекторскую и вырезали из пленки несколько кадров с лицом Берна. Позже по фотографии с помощью Красного Креста удалось установить, где именно содержался Берн, и, к его огромному удивлению, он получил от Эллы огромную посылку с едой. Чего стоило ей собрать столько продуктов, можно только догадываться… В конце войны его репатриировали, и он стал переписываться с Эллой. «Элла в отчаянии написала мне, — рассказывал Берн, — что ей нужно новое чудодейственное лекарство — пенициллин, но его невозможно найти в Нидерландах, разве только за огромные деньги, которых у нее, естественно, не было. Не могу ли я ей прислать несколько пачек сигарет? (Цена за которые поднялась на черном рынке невероятно высоко.) И я посылал ей сотни и тысячи сигарет». Баронесса продавала эти сигареты на черном рынке и на вырученные деньги покупала для Одри лекарства и еду. Позже Одри говорила, что у тех дней, когда Голландия стала свободной, был «запах английских сигарет».