— Будь свободным! — произнес человек с еле ощутимым акцентом. С юга. Не здешний.
— Э… и вам того же.
— Правильно, — одобрил тот, — это приветствие. Вроде нашего «здравствуй». Что в переводе означает пожелание здоровья.
Обезьянка нетерпеливо залаяла. Ей явно не понравились многословные объяснения.
— Хорошо, — согласился в ее сторону человек. — Меня зовут Док, ее — Шуша.
Вопросительный взгляд.
— Блор фем Грай, — догадливо представился парень. В душе он порадовался. В точку попал. «Ее». Самка.
— Она неплохо понимает имперское наречие, но говорить сложно. Глотка не так устроена. Поэтому я кое-что объясню.
— Гав, гав.
— Кратко, — вздохнув, сказал Док. — Насколько возможно. Тебя подобрали трое суток назад прямо у долины.
Видимо, в выражении лица Блора нечто мелькнуло, как он ни старался держать невозмутимый вид.
— Да, да. Тому уже много времени минуло. Сейчас не суть. Тут дело такое: чужака могли и бросить помирать на снегу. Ты здешним — никто. Еще и вещички прибрали бы. Сам понимаешь, кроме связанных договорами горных кланов, они людей не любят и плохо терпят чужаков.
Значит, про закон гостеприимства не слышали, без особого удивления отметил Блор. Не дикари. Цивилизованные. Гораздо хуже.
— У живого-то забирать запрещено без веской причины, — продолжал Док. — Но тут появилась маленькая загвоздка. На тебе печать бога.
— А?
— Ну можно назвать ее отметиной, а можно знаком или отпечатком.
— Гав, гав, гав, — разразилась псоголовая.
Он сделал несколько жестов руками. Получил очередной лай в ответ.
— Очень сложный язык. Мало того что легко недопонять сказанное, так еще несколько смыслов в одном слове, — рассудительно поведал переводчик. — Хотя случается, все напротив — излишне образно. Отец — звучит как «взявший на руки». Горы — «большие холодные камни». Красивый — «сладкокровный».
— Чего?
— Она говорит, — пояснил, прервав излишне умные объяснения, — я плохо перевожу: на тебе лежит проклятие.
— Что? — враз осипшим голосом переспросил Блор.
— Это тоже нехорошее слово. Тебя коснулся бог, но это не означает нечто хорошее или, наоборот, плохое. Они, — он дернул головой, показывая вверх, — ведут себя иногда… э… странно. Развлекаются за наш счет. Ты знаешь притчу о сироте?
— Убийца вытер окровавленную руку о голову ребенка, а тот решил, что его ласкают?
— Именно. И Верховный Судия, взвешивая прегрешения после смерти, простил убийцу за радость, подаренную сироте. А вот горе семьи убитого осталось без ответа.
— А? — вновь не понял Блор. — К чему это?
— Ладно. Это потом. На тебе след, и необходимо выяснить, откуда он взялся и чем грозит. Тебе, окружающим.