– Итак?.. – нахмурила я брови.
– Я ей говорю, – начала по старшинству Зубейда бин Рух, – что паштет из груа-фа не готовят с гусиными шкварками. Туда нужно класть кроличий жир. А она уперлась, как Бахчисарайский ишак, и ни в какую! Напихала телятины и довольна.
Ла-Занья уперла руки в боки и распахнула свой отнюдь не крохотный рот:
– И какого Иблиса всякое умертвие лезет тут со своими советами?! Может, в его доисторические времена и полагалось сочетать несочетаемые продукты, но с тех пор высокое искусство кулинарии шагнуло далеко вперед!
– Ах ты, охальница! – возопило привидение. – Ты кого это доисторическим монстром обзываешь?! Да если б я не подсказала тебе, что в кейсенский пирог обязательно нужно положить айтолу, он бы у тебя ни в жисть не получился таким вкусным!
Тут же, осознав, что ляпнула лишнего, Зубейда прихлопнула рукой рот.
– Ага! – гаркнула кухмейстерша. – Так ты признаешь, что пирог мне удался? Чего ж нос воротила, будто от дохлой крысы, фаршированной печенью ростовщика?! Да я и сама знала про твою айтолу, чтоб вам обеим треснуть. Только замоталась, с тобой понапрасну болтая. А вот ты знаешь, что во взбиваемые яйца непременно следует добавлять бамбурикс? Нет? То-то, профессорша кислого соуса!
– Сама ты бамбурикс, фейхоа квашеная! – взвилась бабка. – Ты бы еще дусту туда положила. В самый раз для таких неучей, как ты!
– Да я… – задохнулась от возмущения повариха, щупая рукой кухонный стол.
Наткнувшись на блюдо с оладьями, Ла-Занья, недолго думая, швырнула его в ханум бин Рух. Жирные, щедро сдобренные кленовым сиропом куски жареного теста разлетелись по всей кухне, врезаясь в разнообразные преграды. Парочка осела на моих плечах, украсив меня чем-то наподобие генеральских эполетов.
Я заскрежетала зубами от ярости и, сбросив «погоны», выскочила вон из кухни.
Сразу же наткнулась на Гаруна. Студент стоял под дверью и не решался войти. Рядом жалось двое поварят, позвавших управляющего разобраться со спорщицами.
– Если ты сейчас же не прекратишь этот бардак, – кивнула в сторону кухни, – я за себя не отвечаю! Удержу половину твоего жалованья за этот месяц.
Юноша укоризненно посмотрел на меня своими озерами-глазищами, и мне вмиг стало стыдно. Он-то здесь при чем, чтобы на нем срывать свою досаду?
Тем не менее, паренек с видом укротителя, идущего в клетку с кровожадными львами, приоткрыл кухонную дверь и вошел в комнату ужасов.
Какое-то время оттуда еще доносились дикие крики. Я даже время засекла, интересуясь, сколько же продержится в «львиной пасти» мой веснушчатый приятель.